+
Перевод К. Чухров
+ ночью в муштаидском парке горят неоны + встреча + сад + мои тбилисские друзья будто ветераны нулевой отечественной войны + Карло Качарава и Нико Ломашвили + Нико Цецхладзе + Шалва цветок Панцулая + Мамука Цецхладзе + дом Сандро Кобаури + сюрсексиндустриализм + я сам, Давид Чихладзе + Ираклий (Лена) Чарквиани + Котэ («Дада» Дадиани) Кубанеишвили + Кетино Садгобелашвили + ракета Настя Хвостова + Метро + Гела Патиашвлии + Кети Месхи детская железная дорога + корабль + Меги Бурчуладзе + дай затянуться косяком с лукавой улыбкой + радио Тбилиси отвратительное и прекрасное + Мамука Джапаридзе + 4 аккорда на наших инструментах + Гиа Чиладзе + нежная гитара Кобы Кобаури + две звезды + Олег Тимченко + Манана Арабули (фотоаппарат) Кети Капанадзе +два дерева + мой отец в небытие кот Бруно Барс Эгоф в небытие три попугая зимнего небытия отец Меги все бывшие предметы небытия в комнате большого моря + старый и постстарый Тифлис порушенный большими колбасами + идем по улице между высокими заводами моркови и перца + видно солнце + наступаем на индустриальный оловянный мусор, подаренный, а может и нет + помним + Гиа Дзидзикашвили + Москва + Турция + Гурам Цибахашвили + Вова Железов + прыжок с балкона + парашют + сгибание ног + приземление + выпрямление коленей + взгляд направо и немного наверх + восход солнца + едет старый москвич или старое красное шевроле + испанская музыка + отпирание старых окон в большой деревне + большие деревенские жители громко смеются + развешена большая стирка + спустился с горы большой ветер + джох-арт[3] + кофе булка дыня арбуз + холодно снег + красная площадь + шагаем по индустриальному мусору + солнце сверху следует за нами + слова и горны + золото +тело + бусы + жизнь дружба свобода.
ТО, ЧТО ПОТЕРЯНО, НЕ НАЙТИ
Перевод К. Чухров
Бом! — Кали-Кали: поет Мриданга, мриданга солнце,
Мриданга бьется, Мриданга — сердце!
Бом! — где найти тех, чьи следы стерты с лица земли?
Бом — Будда,
Можно сидеть в лотосе миллион лет и никогда не узреть
Чибу!
Ибо есть город, а в нем метро не менее сложное, чем ты сам,
Метро — его бессознательное.
Тысячи женщин увиденные за миллионы лет — все — та единственная
Которой принадлежишь,
Бом! Вспомни — сколько ты видел солнц и все они Одно!
Бом! Вспомни — сколько лун ты видел и все они Одно!
Кружится космическая карусель.
Появляется гуру и говорит:
Все, что теряешь сегодня, находишь назавтра.
А я сообщаю вам сегодня же: мое сердце пещера
Неандертальца, в которую войдет Чибу; так же как и когда-то впервые,
Миллионы лет назад.
Мое сердце тихо и глубоко, как неизвестный колодец,
Сокрытый в недрах забытой земли.
Бом! — Эти облака, реки, машины и галактики, — куда они
Направляются с братской песней.
Бом! — городские улицы и огненный горн:
Не теряй ни мгновения,
Не теряй вообще ничего.
Бом! — на горизонте сна возникает свадьба снега с первым дождем.
Бом! — Видишь! Сердце налилось подобно весне, набухло, как спящая грудь Белоснежки.
Бом! Кто спасся от инстинкта смерти, автомобиля секса?
Аборты на космическом пути — которые — круг.
Потери на автостраде — которые — круг святого космического свеченья;
Не забывая ни единого мгновенья, не забывая вообще ничего.
Бом! — сердце мое непорочно до восхода солнца,
Несется подобно хищнику за юной молнией. Глотает огни и нервы солнца.
Бом! — сердце мое танец неслыханный, нестояние солнца, когда оно тебя видит…
(Сейчас оно видит извилистые ступени миновавших жизней
в твоей прозрачной груди. По этим ступеням я бегал ломая шею
с античными букетами в руках).
В засохшем лабиринте кашля и распутства, сердце мое —
Корабль, который пройдет сквозь игры солнца и вернет нас
Домой.
А далее боевой горн возглавит марши до окончательного томленья.
От поцелуя до пыток, до расставанья.
Поэтому я говорю: От Ah Hum Budda — это проще простого
Миллион лет сидеть в лотосе и не увидеть Чибу.