— Угу, — пробормотал Шандр и, засыпая, успел подумать еще о том, что он не прочь пожить здесь некоторое время, потому что деревья, которые он посадил, принялись, и надо будет ухаживать за ними и следить, чтобы их не объели козы и не обломали мальчишки.
— Шандр, — звал Джери. — Шандр! — звал он в отчаянии, но тот лишь посапывал в ответ.
Утром они зашли в столовую поесть перед дорогой и, когда съели по стакану сметаны и по бифштексу и принялись за компот, Джери сказал, отводя взгляд в сторону:
— Мне надо зайти к главному механику.
— Нет, — покачал головой Шандр. — Ты обещал мне. Сегодня мы едем в город.
— Я на минутку, — стоял на своем Джери.
— Вы же закончили работу, — сказал Шандр.
— Я там еще кое-что придумал, — смутился Джери. — Мелочь одну, — и, не глядя на Шандра, он встал и попятился к выходу.
— Эй! — вслед ему Крикнул Шандр. — Я буду ждать тебя на автобусной станции! Буду ждать, пока ты не придешь!
Он сидел под узорчатым навесом автобусной станции и от нечего делать строгал палочку. Он мог бы обтесывать бревно, потому что автобусы уходили и приходили, а Джери все не появлялся. Когда палочка стала тоньше спички, а на полу выросла горка лентообразных стружек, Шандр начал злиться. «Я его проучу, — ворчал он про себя. — я его…» И он стал думать, как это сделать, и улыбнулся, придумав.
Ему вспомнилась лестница в городском парке, широкая каменная лестница. Когда они будут спускаться по ней, гуляя, — Виола, Замира, Джери и он — Шандр уговорит Виолу прыгнуть с этой лестницы ему на руки. И она прыгнет, и он поймает ее, а Замира, увидев, как это ловко у них получилось, тоже захочет прыгнуть. Но весит она в полтора раза больше Виолы, а Джери никогда не отличался особой силой — вот тут-то Шандр и посмеется, глядя, как тот будет выкручиваться из положения.
Шандр сидел под навесом и улыбался, представляя себе эту картину, и лестница росла в его воображении, и он забыл о Джери, а лестница становилась все выше и выше, голубая лестница, уходящая в голубое небо, и Виола, стоящая на верхней ступени ее. Вот она прыгает и долго летит, и Шандр ловит ее и держит на руках и, не опуская на землю, говорит:
— Через три недели, Виола, через три недели свадьба…
— Через три недели, — отвечает она, а все, что будет потом, он знает, он долго думал об этом. Будет восемь сыновей у них, девять, двенадцать, будет светлый дом, полный дом детей, и все они будут орать, как этот бездельник Ацамаз, и все вырастут здоровыми, сильными и красивыми. Красивыми, как мать их, Виола.
Пронзительный рев клаксона вернул Шандра к действительности. Со станции отправлялся последний автобус.
— Стой! — крикнул Шандр, бросаясь наперерез. — Стой!
Водитель затормозил.
— Подожди полчаса, — попросил Шандр.
— Ты что, дорогой, ты что?! — изумился водитель. — Какие полчаса? У меня расписание.
Заволновались, зашумели пассажиры.
— Как тебе не стыдно?! — набросились они на водителя. — Тебя Шандр просит!
— Шандр? — водитель вытаращился на него, будто чудо увидал. — Я сразу почувствовал что-то такое, — пробормотал он. — Сразу почувствовал; — он только что начал работать на этой линии и никогда еще не знал, но слышал о Шандре от своего предшественника.
— Кого ты ждешь, Шандр? — спросили из автобуса.
— Джери.
— Эй, кто-нибудь видел Джери? — загомонили пассажиры.
— Я, — небрежно бросил хвастливого вида мальчишка.
— Где?
— А вон, — мальчишка ткнул, ухмыльнувшись, немытым пальцем в глубь улицы, — вон он идет.
— Джери! Джери! — закричали, высовываясь из окошек автобуса, люди. — Тебя ждем, Джери!
— Джери! — обрадовался Шандр, схватил его и почти внес в автобус. — Поехали! — крикнул он, и через минуту поселок был уже позади, и автобус петлял по дороге, вьющейся над пропастью.
Шандр глянул на Джери, улыбнулся ему, но тот сидел, будто воды в рот набрав, сидел мрачный и смотрел прямо перед собой.
Что-то мучает его, опять подумал Шандр, какая-то беда.
— Эй! — крикнул он, чтобы как-то расшевелить Джери. — Что мы едем, как на похороны?! Кто-нибудь умеет петь?
Все неуверенно заулыбались в ответ.
— Я, — сказал хвастливый мальчишка.
— А ну, давай, — кивнул ему Шандр.
Мальчишка откашлялся и запел весело и пронзительно:
Все рассмеялись. Всем понравилась самодельная мальчишкина песня. И, действительно, чего грустить о прошедшем понедельнике. Понедельник пройдет — наступит вторник! Так было всегда и так будет!