Шакро лежал на земле, а Агали всей своей тяжестью навалился на него, стиснул так, словно собирался не на лопатки положить усатого Шакро, а вогнать, вдавить его в землю, как телега вдавливает в мокрую от дождя землю камень; только Шакро не поддавался, извивался, пытаясь вывернуться из-под Агали, сбросить с себя многопудовый груз его тела; и пока они клубком перекатывались в траве, Шмидт, стоя на четвереньках, ползал вокруг них, пригибая к земле голову, словно что-то потерял, а теперь отыскивал, и хотя ему как судье полагалось оставаться бесстрастным, всем своим видом выражал нетерпение, в то время как толпа и вовсе разбушевалась, орала так, будто конец света настал, и я только потом это понял, а в тот момент визжал и размахивал руками вместе со всеми, а когда Шакро, вконец, обессилев, дал Агали распластать свое тело, и Шмидт, засвистев, вскинул кверху руки, раздался и вовсе оглушительный крик, и не крик даже — торжествующий вопль победы.
Круг распался, мы ринулись туда, где Агали все еще лежал, подмяв под себя усатого Шакро, но даже после того, как Агали встал и, отбиваясь от ликующей толпы, пытался сделать невозможное — привести в прежний вид изодранную в клочья косоворотку, Шакро продолжал лежать, раскинув руки, и волосатая грудь его прерывисто вздымалась и опускалась. Наконец он сел, уставился в землю невидящим, немигающим взглядом, потом замотал головой, будто только что проснулся и стряхивал с себя сон. Тут зурнач и доулист подбежали к нему, с трудом поставили на ноги и, поддерживая с двух сторон, повели туда, где дожидалась роскошная коляска, запряженная парой красавцев гнедых. Посмотреть со стороны, так словно бы они вели с кувда, пиршества, подвыпившего гуляку, и, как рассказывал потом хромоногий Тим все тому же Пипо, в тот момент Шакро и Агали будто бы поменялись ростом, так что теперь не Шакро, а Агали казался выше на два-три пальца, и это если мерить не по его худеньким, Тимовым костяшкам, а по пальцам самого Агали.
Вдруг Шакро точно взбесился: то он шел, понурив голову, едва переставляя ноги, а тут дернулся из всех сил, раскидал по сторонам своих музыкантов и стал колотить головой о коляску, будто хотел расшибить ее:
— Вай ме, я голыми руками мэдведя душил… Вай ме, голыми руками, вот этими руками душил… Вай ме!.. — и рухнул как подкошенный в коляску.
Гнедые рванули, понесли по пустырю, так, что музыканты едва успели опомниться и вспрыгнуть на подножку, и коляска исчезла в клубах пыли.
— Ай, погоди, не уходи, дай наглядеться на тебя… — вслед коляске пропел старик Сурен и, по-молодецки вскинув руки, прошелся на носках по кругу.
А потом в той стороне, куда укатил фаэтон, опять поднялось облако пыли и понеслось прямо на нас, и на этот раз не успели гнедые остановиться, как Шакро соскочил с фаэтона, направляясь к Агали, который, стоя в окружении поклонников, все еще тщетно пытался соединить лохмотья своей косоворотки. Шакро протянул к нему растопыренные пятерни обеих волосатых рук:
— Я вот этими руками мэдведя душил, в лесу его встретил, сильный мэдведь был, молодой, только не сильнее, чем ты. Ты — настоящий мэдведь, а он тэленок. Мэня дома побороть никто не может, все боятся, говорят, Шакро голыми руками мэдведя убил, только это не мэдведь, ты — настоящий мэдведь, молодой, сильный, красивый. Хочешь, я тэбе коня подарю, молодой конь, хороший, от Шакро подарок будет, езди на здоровье!
И стал распрягать гнедого красавца из упряжки. Только зря он это делал, гнедого-то пришлось обратно впрягать, и не потому, что Агали отверг подарок усатого Шакро, он даже о своей разорванной косоворотке позабыл, когда увидел перед глазами гнедого, только вот ни погарцевать, ни даже проехаться на этом жеребце Агали не довелось, и опять-таки не потому, что конь был тому виной или он сам не был обучен ездить верхом. Тому бы коню — да другого всадника, а Агали — да другого коня, но тот, другой конь, появился у Агали потом, когда хромоногий маленький Тим вымахал уже по пояс Агали, и пригнал коня для Агали из Кабарды дядя, не то Бимболат, не то Касполат. А гнедого жеребца Шакро пришлось опять в упряжку впрягать, потому что Агали на нем только три шага и успел сделать, как конь присел на задние ноги, точно на круп ему мешки с камнями взвалили, и сколько Шакро ни подкручивал ему хвост, так и не смог подняться, и Агали слез с коня, махнув рукой, а Шакро рассмеялся белозубой улыбкой:
— Вай ме, тэбе не конь — слон нужен! — А собравшись уезжать, опять повторил: — Тэбе не конь — целый слон нужен! — и опустив руку на плечо Агали: — Приезжай в гости в Казбэги, найдем слона. Хороший слон будет, молодой, красивый, сильный, как ты, доволен останешься. От Шакро подарок будет, езди, катайся на здоровье!..