Ребенок забеспокоился, замахал ручками. Мать по-прежнему рассеянно смотрит в окно. Мальчонка заплакал. Мать опомнилась, взяла его на руки и, отвернувшись к стене, стала кормить, прикрыв грудь полотенцем.
Какое горе терзает ее сердце? Может быть, с мужем что случилось, осталась вдовой с младенцем на руках? А может быть, не ужилась… Знать бы по-русски, можно было бы поговорить с ней по душам, успокоить.
Ребенок заснул. Мать осторожно поцеловала его, а глаза наполнились слезами, и вдруг слабая улыбка тронула ее губы. Фари тоже улыбнулась. Ей показалось, что она без слов передала бы молодой матери главную заповедь материнства, оберегавшую и ее, Фари, на протяжении стольких горестных лет. Какое бы несчастье ни свалилось тебе на голову, ты не будешь безысходно несчастной. Какая бы беда ни пришла, ты не можешь совсем отчаяться. Потому что у тебя есть живое маленькое счастье — твой сынок, твоя кровиночка. Осетины говорят: умей жить счастьем своих детей. Вот это умение до конца постигла старая Фари, его она и хотела бы передать молодой матери.
Старуха нагнулась к чемодану. Везет она пирожок, нарочно для внучонка его испекла. Да простится ей этот маленький грех. Фари протянула пирожок мамаше. Пусть порадует малыша.
— Бери! — это было одно из немногих русских слов, которые она знала.
Женщина вопросительно взглянула на Фари.
— Бери! — и по-осетински добавила: — Какой у тебя замечательный сынок, красавица! С первого взгляда видно — вырастет хороший мужчина!
Лицо женщины просветлело, она улыбнулась, будто поняла похвалу Фари. Ребенок проснулся, потянулся к румяному пирожку.
Фари обрадованно вложила пирожок в его крохотные ручонки. Женщина сказала что-то — слова благодарности, как догадалась Фари. Нагнулась к своей сумке, протянула ей несколько груш. Фари замахала руками.
— Что ты, что ты! Тебе самой нужнее, малыша угощать! А я и не ем уже фруктов — желудок от них болит!
Женщина положила груши Фари в карман и стала что-то ей взволнованно рассказывать. Будто прорвалась плотина молчания, державшаяся два дня. С тех пор, как они сели в поезд, Фари не видела ее такой оживленной.
Фари выложила груши из кармана на столик, показала соседям, мол, угощайтесь. Мужчина взял грушу, отведал, что-то сказал, похвалил, должно быть… Фари тоже везет груши своему Лазыру. Там, где живет Лазыр, фруктов много, но пусть уж он отведает домашних, из своего сада — они всегда повкуснее бывают. Соседка Аминат часто упрекает ее: мол, они тебя и не вспомнят, а ты им шлешь посылку за посылкой. «Клянусь, говорит, землей, по которой ходим, будь у меня такой нерадивый сын, как твой Лазыр, забыла бы я о нем навеки». Только зря она это говорит. Работа да заботы не дают Лазыру навестить старушку-мать. Фари понимает, как ему туго приходится.
Прошлой весной пришла весть о смерти жены Лазыра. Фари решила тогда устроить в селе поминки. Аминат стала ей опять выговаривать: какие-де поминки, когда ты ни разу в глаза невестку не видела, она тебе даже кружки воды не подала, ни разу не бывала в селе и умерла тебе незнакомой!
— Лазыр — мой сын, значит, она — моя дочь, — отрезала Фари и не стала больше говорить с Аминат об этом.
Долго горевала она. Как теперь будет жить Лазыр без жены? Каково детям остаться без матери. Никогда еще так не хотелось ей быть рядом с сыном. Поделили бы они несчастье на двоих. Ведь недаром говорят: материнская ласка — источник надежды.
А недавно написал Лазыр, что женился. Вот и слава всевышнему — пусть будет им счастье и удача! Пусть живут они без горя до старости, пусть ни они, ни их дети не умрут раньше старухи Фари, пусть царит в их доме любовь и согласие. И пусть помнит сын, что ждет его отчий дом, что под родным кровом дожидается его старуха-мать.
В вагоне стемнело. Утомленные дорогой попутчики улеглись на ночь. Пухлая рука очкастой женщины свесилась с полки. Отвернувшись к стене, заснула молодая мать. Похрапывает мужчина. Девушка с верхней полки еще не вернулась: с дальнего конца коридора доносятся молодые голоса и смех. А что, если бы села Фари в другой вагон? Какие попутчики достались бы ей тогда? Делились бы они друг с другом своими печалями и улыбками, как делятся путники едой? Кто знает?
Лазыр, наверное, уже получил телеграмму и теперь готовится к приезду матери. Через два дня всей семьей отправятся на вокзал встречать старуху. В первый раз увидит она своих внуков и новую невестку. Лазыр ласково обнимет мать. Ой, да узнают ли они друг друга? Как-никак десять лет не виделись? А может, и Лазыр изменился?.. Нет!