7. Авторские права распространяются на часть произведения, на его название, на персонаж произведения, если по своему характеру они могут быть признаны самостоятельным результатом творческого труда автора и отвечают требованиям, установленным пунктом 3 настоящей статьи.
Эта обширная цитата будет очень кстати, когда речь пойдёт о том, как квалифицировать некоторые факты – то ли реальный плагиат, то ли вполне допустимое заимствование. Всё дело в том, что среди защитников свободы творчества стали популярны такие термины, как «художественное заимствование идеи», реминисценция, подражание и сэмплинг. Иными словами, если очень хочется, то можно красть, но делать это надо с умом – так, чтобы не подкопались. Можно безнаказанно заимствовать сюжет чужого произведения, характеры героев, но надо так всё переработать, чтобы ни у кого и мысли не возникло, что это плагиат. Тем более, что Гражданский кодекс такой вид заимствования не запрещает. Если нельзя украсть мелодию, тогда на помощь приходит этот самый сэмплинг – достаточно взять лишь по чуть-чуть из нескольких мелодий, и даже самый дотошный дознаватель не упрекнёт вас в плагиате. Этот метод весьма эффективен и в живописи, и в дизайне – изображение собирают по кусочкам, кое-что подправляют и вот вам результат, в который вложен немалый труд, но в основном другими авторами.
Однако вот что удивительно – когда возникает необходимость оправдать заимствование результатов чужого творческого труда, защитники плагиаторов проявляют редкую изобретательность. Ещё лет триста назад один европейский «мыслитель» нашёл такое оправдание литературному воровству: мы пришли в этот мир слишком поздно, чтобы произвести что-то новое. Хотелось бы ответить автору подобных умозаключений: не судите по себе.
Гораздо изощрённее создатели кинофильмов – вместо того, чтобы признаться в собственной интеллектуальной немощи, они нередко оправдывают явное заимствование сюжетов, характеров и даже мизансцен тем, что якобы произвели на свет римейк или пародию. Что уж говорить про интернет, где на десятках сайтов можно встретить один и тот же текст без ссылки на истинного автора.
Но что же будет, если поставить непроницаемый заслон на пути закамуфлированного плагиата? Увы, в десятки раз уменьшится число новых книг и кинофильмов, в науке резко сократится число новоизбранных кандидатов и докторов наук, ну а промышленные компании станут насмерть биться за талантливого программиста, конструктора или дизайнера. Понятно, что подобная перспектива устроит лишь немногих, так что оборотистые бездари могут спать спокойно.
Глава 2. Панихида по автору
В 1967 году литературный критик Ролан Барт написал статью под интригующим названием «Смерть автора». Вот суть его рассуждений:
«Если о чём-либо рассказывается ради самого рассказа, а не ради прямого воздействия на действительность <…>, то голос отрывается от своего источника, для автора наступает смерть, и здесь-то начинается письмо».
Иными словами, если речь идёт о повествовании, рассказе о событиях без какого-либо назидания со стороны рассказчика, термин «плагиат» оказывается совершенно ни при чём. Рассказчики могут использовать схожие слова и даже фразы, и никого из них нельзя назвать автором в строго юридическом смысле этого понятия, ну а само творение следует признать всеобщим достоянием.
Стоит принять эти утверждения всерьёз, как тысячи поэтов, драматургов и писателей вздохнут наконец-то с облегчением, избавившись от неприятной приставки «плагиатор». Можно будет даже простить Василия Журавлёва, который то ли по оплошности, то ли по незнанию присвоил себе раннее стихотворение Ахматовой. Всё дело в том, что в соответствии с «теорией» Барта любой писака (скриптор) получит право заимствовать сюжет и целые абзацы из чужого текста, если у него не было намерения оказать «прямое воздействие на действительность». Найдётся ли суд, который сумеет опровергнуть подобный аргумент?
На самом деле, «смерть автора» случается сплошь и рядом, если он использует в своём произведении чужие идеи и чужой текст, не привнося ничего самобытного, оригинального. Такого автора нет – этого всего лишь фантом, обозначенный на обложке книги. Без заимствований его текст теряет всю свою привлекательность, примерно как портрет Моны Лизы, лишённой своего лица. Если же пропадает лишь какая-то второстепенная деталь воображаемого портрета, то и пусть с ним – вряд ли стоит поднимать скандал из-за такого пустяка.
Столь же сомнительно утверждение Ролана Барта, будто текст – это «ткань из цитат», взятых из «бесчисленных центров культуры». По сути, это завуалированное оправдание плагиата. Барт прав лишь в том, что любое произведение искусства следовало бы воспринимать вне зависимости от личности его создателя. Действительно, только в этом случае можно рассчитывать на объективную оценку результатов творчества. Увы, в нашем мире всё не так – нередко личность автора способна заслонить убожество его творения.