Когда солнце взошло, девушка стояла на вершине холма и смотрела вниз, на Город, точнее, на колышущееся море зеленых листьев. Цепкие плети плюща накрыли эту часть Сан-Франциско большим одеялом, смягчили его линии и сгладили углы. Машины, здания пропали под буйной растительностью, видны были лишь выступающие части — крыши, распахнутые окна, антенны. Фонарные столбы были похожи на крепости из плюща, машины — на маленькие курганы. Из одного такого кургана торчала, блестя на свету, радиоантенна. Вокруг нее обвивался пока единственный светло-зеленый побег, тянущийся к солнцу.
Девушка спустилась с холма. Ее завораживали зеленые проходы между заросшими домами. Воздух был свеж и прозрачен, как на берегу ручья, протекавшего рядом с ее домом. Место напомнило ей сказку, которую мама рассказывала в детстве: о принцессе, проспавшей тысячу лет. За эти годы розовый сад под окнами замка разросся, превратившись в неприступную стену, охраняющую покой принцессы.
Ветер шевелил нежные листочки, и они ласково щекотали щиколотки девушки, тихо шелестя, как будто делясь своими секретами, которые она, увы, не понимала.
Вход в большинство домов был прегражден переплетающимися ветвями растений, поэтому распахнутая дверь, зияющая черной дырой среди зеленых листьев, сразу привлекла ее внимание. Она замерла, прислушиваясь. Где-то вдалеке запела птица. Ветви плюща колебались от ветра, как будто приглашая подняться по ступенькам и зайти в дверь. Услышав странные металлические звуки, становившиеся все громче и ближе, она отбросила сомнения и скользнула внутрь. Как раз вовремя, потому что по улице мимо дома промчалось крайне юркое механическое создание на четырех лапках. Оно чем-то смахивало на ящерок, которых девушка часто видела греющимися на солнышке рядом с ручьями; его поверхность блестела от мельчайших капелек тумана, флюгеры, прикрепленные к спине, звякали друг о друга. Казалось, создание торопится по своим неотложным делам, мало обращая внимание на происходящее вокруг.
Девушка проводила его глазами и огляделась вокруг. Плющ, казалось, замялся на пороге, дожидаясь приглашения войти. В прихожей через ветхий ковер начали пробиваться листики клевера, щавеля и латука; на белых стенах виднелись изумрудные клочки мха.
Она осторожно толкнула дверь и оказалась в гостиной. Солнце роняло лучи сквозь листву многолетних деревьев, заливая комнату чуть зеленоватым светом. Часы на каминной полке остановились на половине четвертого. На кофейном столике лежала доска для игры в скраббл, квадратики составляли слова «ОДЕЯЛО», «НОЖ», «ГРОБ». Рядом с доской на крышке были разложены перевернутые кубики с буквами, покрытые слоем плесени. Девушка долго смотрела на игру, пытаясь вникнуть. Слова, выложенные на доске, не имели смысла и навряд ли несли какое-либо послание. Наконец она отошла от стола и отправилась исследовать дом дальше.
На кухне вовсю похозяйничали крысы: все коробки были прогрызены, крупа и хлопья хрустели под ногами, смешанные с пометом грызунов. На столе стояло несколько консервных банок с обгрызенными этикетками, а в углу, на линолеуме, девушка с отвращением заметила шкурку и обглоданные косточки — следы кошачьего пира.
Поднимаясь по лестнице на второй этаж, она ежилась под взглядами, которыми провожали ее обитатели дома со старых фотографий в рамках. Когда-то здесь жили муж с женой и две их дочери. Девушка подумала, что застала их призраки в ванной комнате, и инстинктивно схватилась за арбалет, но сразу же поняла, что ее напугало лишь собственное отражение в огромном, на всю стену, зеркале.
Следы обитателей она обнаружила в спальне: на кровати лежали два скелета — наверное, те самые улыбающиеся мужчина и женщина с фотографии. Ветер, залетая в разбитое окно, гонял по комнате сухие листья, в комнате шуршали мелкие грызуны. Девушка притворила дверь, не желая тревожить покой мертвых.
За окнами гостиной ветер играл с листочками плюща. Комнату населяли бесплотные тени, беспокойно мечущиеся из угла в угол. Девушке стало трудно дышать в вязком и плотном воздухе, голова ее пошла кругом. Ветер не приносил облегчения и прохлады, а лишь колебал рисунки на обоях, создавая бредовые образы. Она поморщилась от вернувшейся боли в плече и, чтобы не упасть, присела на деревянный стул, покрытый зеленоватой плесенью. Девушка закрыла глаза и услышала.
Сначала заговорил дом. Птицы, казалось, смолкли за окном, и дом поведал ей, скрипя половицами и старыми рамами, историю живших здесь людей, как они плакали и смеялись, любили друг друга и растили детей, и однажды умерли. Она слушала звуки прошлой жизни, не шевелясь и почти не дыша, и наконец Город открылся ей. До сих пор его тихий шепот мешали различить шумные люди, опекавшие девушку — Дэнни, Тигр, мисс Мигсдэйл, — но сейчас, в одиночестве, она чувствовала, что Город опутывает ее сложной паутиной улиц, ласкает тело, словно прохладная вода в ручье, посвящая в свои тайны.