На детской площадке играют ребята. В Рагоморе женщины не рожают детей — это больно и отнимает немало времени; если кто-то из женщин по неосторожности забеременеет, робот-гинеколог всегда к её услугам, он делает аборты по предварительной записи (это быстро и даже не лишено приятности). А ребёнка можно заказать в Инкубаторе — вон в том овальном, похожем на яйцо здании, что напротив мэрии. Юджин любил детей, он собирался тоже как-нибудь заглянуть в Инкубатор и сдать свои клетки, чтобы через две недели получить здорового краснощёкого карапуза лет трёх-четырёх.
— В тёмной комнате без окон… — мурлыкал Юджин.
Дети собрались вокруг столика на площадке для игр, они с интересом глядят, как рыжий Джеки Пейот всовывает в зад лягушке травинку и надувает амфибию до размеров бейсбольного мячика. Бедная тварь таращит буркала от ужаса и боли и судорожно дрыгает лапками. Один из близнецов ОʼКерри — Люк или Бивер, не поймёшь — зажмуривается и прижимает ладони к ушам. Вдруг Джеки швыряет лягушку в Келли Остин, и девочка с визгом отпрыгивает, падает на изумрудный шёлк травы, в глазах её отвращение… и восторг.
Юджин нахмурился, и словно в ответ серое облачко закрыло солнце. Над дорогой, убегающей к городу, взметнулся маленький смерч, он подхватил белый клочок бумаги и опустил его на камни перед лицом Юджина. Тот с трудом оторвался от созерцания города, взял бумажку в руки. На идеально ровном прямоугольнике крупными чёрными буквами была отпечатана какая-то бессмыслица:
KYZaa50981FXC-MC426-01992
Юджин скомкал и отбросил листок в сторону. У него вдруг пропал всякий интерес к происходящему внизу. Он осознал, что голоден и хочет пить. Еды у него с собой не было, зато в машине нашлась фляга с прекрасным французским вином. Юджин с жадностью выпил несколько глотков и, свистнув машине, живо зашагал вниз по дороге, размахивая прутиком. Машина послушно ползла следом.
У городских ворот он допил вино, запульнул флягу в кусты и хрипло затянул:
— О-о-о, в тёмной комнате без окон я останусь навсегда!
Вечер опустился на Рагомор влажной фиолетовой грудью, облепленной блёстками звёзд. В воздухе носился запах моря (хотя моря поблизости не было), на улицах вспыхнули огни, из распахнутых окон летели звуки джаза и кантри. Многие жители города просыпались только с началом сумерек и сразу окунались в бурный водоворот ночной жизни. Юджин шагал по заполненной народом вокзальной площади и не успевал отвечать на приветствия.
— Салют, Кортни! Как дела, Курт? Ты вроде бы скинул пару фунтов?
— Иди к чёрту, Юджин.
Курт весил почти двести фунтов и передвигался с помощью дубовой трости с золотым набалдашником. Он всё время что-то жевал, и Юджин верил, что будущим летом Курту не будет равных на ежегодном конкурсе толстяков.
— Хорошо выглядишь, Донна!
— Не льсти мне, Юдж, я знаю, что похожа на мумию.
— В таком случае, ты хорошо сохранилась в своём саркофаге!
Донна когда-то была мужчиной по имени Карл. Он сделал операцию по смене пола, но, несмотря на все усилия роботов-врачей, грудь его оставалась сухой и дряблой, а кожа лица и рук пожелтела и сморщилась, как палый лист. Донна-Карл не теряла надежды всё исправить и тоннами ела гормоны, но с каждым годом выглядела всё безобразней.
Из темноты над городом оглушительно проревел гудок, и площадь огласилась радостными криками. Толпа колыхнулась, дрогнула и потекла к перрону — река разгорячённых спиртным, полуголых, полурасслабленных тел. В стремнинах мелькали возбуждённые лица детей — малышня никогда не пропускает прибытие поезда.
Свистя паром, сверкая стальными боками, к перрону подкатила серебряная сигара, обдала сладковатой вонью машинного масла и нагретого металла. За сигарой, словно нанизанная на нитку гирлянда сосисок, — длинная череда вагонов. Все багажные. Двери распахнулись — а-а-ах! — и из вагонов хлынул навстречу бегущим людям разноцветный огонь. А внутри этого сказочного огня — всё, что только может пожелать человек.
Сэм — худенькая, вся какая-то ломкая девочка одиннадцати лет с небольшим. У неё маленький нос, усеянный конопушками, которые она тщетно старается скрыть под дорогим тональным кремом. У Сэм густые каштановые волосы и злые жёлто-зелёные глаза, как у кошки.
— Чего ты припёрся? — спросила она.
— Я пришёл… поцеловать мою маленькую… принцессу, — икая, сообщил Юджин. Он пил весь вечер.