Клерки оборачивались, и недоумение сменялось улыбками. В задних рядах рассмеялся ребёнок и захлопал в ладоши. Толстяк замолчал и беззвучно зашевелил губами, как рыба. Его лицо побагровело. Дрожащей рукой он указал на клоуна:
— Что за фиглярство, чёрт возьми? Вызовите охрану…
— Почтенная публика, капельку терпения! Сейчас на ваших глазах произойдёт чудо! Номер называется «Возмездие»! Оркестр, туш!
Музыканты вскочили, грянули трубы. В воздухе вспыхнуло, запахло жжёной серой. Над клоуном закружились яркие огоньки, и три бомбы тускло блеснули воронёной статью. Короткие фитили брызгали искрами. Клоун перехватил первую бомбу и швырнул её в президиум. Вторая и третья полетели следом. Толстяк рефлекторно выставил руки, пытаясь поймать брошенный предмет, и в это мгновение ухнул взрыв.
Горячая волна ударила в Теодора. Его отбросило на соседнего клерка, и они вместе рухнули на пол. Уши заложило; он не слышал новых взрывов — только два оранжевых сполоха мелькнули в клубах едкого дыма. Не понимая, что делает, Теодор рванулся, но на него кто-то упал, и по лицу хлестнуло тёплым и липким. Теодор забился в истерике, пытаясь сбросить навалившееся тело. Ему удалось выбраться, а клерк так и остался лежать. От резкого запаха горелого дерева и мяса к горлу подступила тошнота. Едва сдерживая спазмы, Теодор на карачках пополз вперёд.
На полу сидела женщина с окровавленным лицом; у её ног валялся искорёженный микрофон. Кто-то плакал.
— Почтенная публика застыла в восхищении! Но я не слышу аплодисментов! Пролейте же бальзам на сердце артиста…
Клоун раскланивался. К ужасу Теодора, раздались хлопки — один, другой, и зал разразился овациями, заглушившими стоны. Оркестр заиграл марш.
— На этом позвольте попрощаться!
— Держите его. — прохрипел Теодор, но никто не услышат.
Клоун смотрел прямо на него.
— Хватайте…
Клоун подмигнул, ещё раз поклонился, сорвал с помоста гирлянду воздушных шаров и вприпрыжку направился к выходу. Теодор побежал за ним и врезался во всё ещё аплодирующих людей. Клоун, казалось, тёк сквозь толпу: перед ним расступались, никто не пытался его остановить, Теодора же все толкали и пихали. Клоун задержался лишь на мгновение: перед маленькой девочкой он достал из рукава бумажный цветок, вручил, потрепал ребёнка по белокурой головке и вышел на улицу.
— Уйдёт ведь! — выдохнул Теодор.
Он оттолкнул вставшего на пути долговязого клерка. За спиной завизжали. Теодор ударил в дверь плечом и выскочил наружу.
Клоун стоял на площади перед вокзалом, словно ждал Теодора. Лёгкий бриз колыхал воздушные шары. Теодор шагнул к клоуну, сжав кулаки.
— Вы чудовище! Как можно… — Теодор зарычал, не находя слов.
Нарисованные брови клоуна взметнулись вверх. Он попятился, всем видом показывая, как испугался.
— Стой! — заорал Теодор.
Клоун хихикнул и, семеня, отступил ещё на несколько метров. Порыв ветра дёрнул шары вверх, и огромные ботинки оторвались от мостовой. Покачиваясь, клоун взмыл над площадью. Теодор задрал голову, не веря своим глазам. Клоун приставил к носу руку с растопыренными пальцами и показал Теодору язык.
Злость придача сил. Теодор ринулся следом, не обращая внимания на предательские колики в боку. Ветер нёс клоуна над центральной улицей. Шары, казалось, летели медленно, однако Теодору с трудом удавалось просто не отставать. Но рано или поздно клоуну придётся спуститься, и тогда…
Навстречу мчались кареты «скорой помощи» и пожарные машины. Вой сирен, яркие огни мигалок, крики и гудки для Теодора уже не существовали. Он видел только болтающиеся в воздухе красные ботинки и гнусную ухмылку на белом лице. Слеза на щеке! Грубая насмешка над всеми, кто остался лежать в зале, истекая кровью. Надругательство над воспоминаниями об Алисе — ведь она ушла не ради убийц и террористов.
Из-за угла вынырнул трамвай и затормозил, пропуская стаю полицейских машин, чёрных и поджарых, как пантеры. Клоун завис над выпуклой крышей вагона и неспешно опустился. Выругавшись, Теодор прибавил скорости. Клоун уселся, по-турецки сложив ноги, и выжидающе посмотрел на Теодора. В глазах застыл вежливый интерес. Взгляд показался Теодору до боли знакомым. Он хорошо помнил это выражение — именно так банковские клерки смотрят на клиентов. Неужели клоун на самом деле обыкновенный служащий, вымазавший лицо гримом и напяливший костюм? Теодор вдруг понял, что они несколько лет проработали в одном отделе.
Трамвай зазвонил. Теодор рванулся из последних сил и успел схватиться за поручень. Ботинки заскребли по асфальту. Он подтянулся, протиснулся в узкий проход и рухнул животом на горячую резину. Пассажиры выпучили глаза и отступили. Теодор немного прополз вперёд, чтобы ноги не торчали из вагона, — наверное, со стороны это выглядело забавно, но ему было не до смеха. Грудь разрывало на части, каждый удар сердца болью отдавался во всём теле — скорей бы уж выпрыгнуло. Как же его звали? Тибальт? Или Гораций?