Не хочу утомлять читателя излишними подробностями. Буду краток: через два часа благодаря принятым энергичным мерам я добился аудиенции у монарха.
Его величество производил впечатление весьма симпатичного, толкового и светского человека. Говорили, что у него орлиный нос. Ничего подобного, нос как нос, вполне обычный.
Он обратился ко мне по-латыни. К сожалению, я кончил гимназию, что на улице Марко, и посему попросил его объясняться по-венгерски. Он соизволил дать милостивое согласие, и я коротко ему изложил, что, узнав о его военных намерениях, добился аудиенции, дабы поведать его королевскому величеству о некоторых выдающихся изобретениях, с помощью которых он сможет за несколько дней вдребезги разбить турецкую орду. Я только просил предоставить в мое распоряжение известное количество стройматериалов и сотню-другую рабочих рук, после чего я берусь изготовить такие вещи, о которых он не смел и мечтать.
Его величество благосклонно выслушал мою пылкую речь, а потом проводил в большую мастерскую, где мне дали рабочих. Монарх пожелал лично наблюдать за моими усилиями и велел поставить свой трон в центре мастерской.
— Первым делом, — начал я, — мы сконструируем такое ружье, которое способно в одну минуту сделать шестьдесят выстрелов. С его помощью можно косить ряды врагов, как траву в поле. Это изобретение называется ружьем-автоматом.
Мастеровые слушали меня затаив дыхание и ожидали распоряжений.
— Итак, — сказал я, — прежде всего возьмем эту… как ее… («Ай-яй-яй… как же делают автоматы?»)
— Значит, — глубоко вздохнул я, — мы берем эту самую… что называется…
Нет, черт подери, ведь я, оказывается, не знаю, как делают автоматы. Помню только, что-то надо крутить и вертеть… Однажды в газете, в разделе «Всякая всячина», я читал, как их делают, но это было очень скупое описание, без единой схемы и без чертежей.
Я почувствовал, как кровь прилила к щекам.
— Вообще говоря, — непринужденно перебил я сам себя, — автомат не самое важное. Давайте лучше соорудим аэроплан, на котором можно летать над войском противника и сбрасывать бомбы. За какой-нибудь час мы разгоним всех турок.
Меня слушали не дыша. Я старался говорить конкретно.
— Аэроплан делают так: берут два больших куска парусины, складывают наискось, вот так, как я показываю, потом привинчивают к нему пропеллер, который и приводится в движение мотором…
— Постой, мой друг, — благосклонно прервал меня его величество король, — что ты называешь мотором?
— Мотор — это пустяк, — опрометчиво выпалил я. — Одним словом…
В конце концов, что он ко мне пристал? Почему я должен знать, как делается мотор? Ведь я не инженер и не механик, я всего-навсего журналист.
Как теперь выкрутиться? Дело нешуточное, этим людям надо показать что-то конкретное… Вот тот детина со злым, багровым лицом (наверное, какой-нибудь полководец!), почему он так подозрительно поглядывает на меня? Стой! Я спасен! Покажу им, как наладить телеграф, и они от изумления ахнут.
— Прежде чем заняться аэропланом, — быстро переменил я тему, — предлагаю соорудить приспособление, с помощью которого можно вести переговоры на сотни километров… Наши передовые отряды смогут сообщать обо всех передвижениях вражеских войск… Понимаете?
— Понимаем! Делай хоть что-нибудь, черт возьми, — изрек краснолицый полководец, явно без особого расположения ко мне.
— Да, разумеется… — ответил я почему-то задрожавшим голосом. — Единственное, что мне нужно, это, как вы понимаете, электрический аккумулятор…
— Само собой… Валяй! — прорычал краснолицый.
Нет, он был мне решительно несимпатичен. Во-первых, на каком основании он говорит мне «ты»? Какое он имеет право «тыкать»?! Впрочем, главное сейчас сделать аккумулятор… Только бы знать, из чего он состоит. Черт побери, ведь в школе мы это проходили, но я, помнится, в тот день не выучил урока, да-да, меня даже вызывали к доске… Уф…
Я несколько раз открывал рот и тут же его захлопывал. Какое унижение! Краснолицый взглянул на короля. Его величество — на краснолицего.
— Думается мне, государь, — проговорил царедворец, — что этот словоблуд ни на что не годен и просто издевается над твоим величеством.
Король вспыхнул, поднялся с трона и, ни слова не вымолвив, удалился.
Краснолицый кивнул страже.
— Вздернуть, — приказал он.
Через две минуты я убедился, что во времена короля Матиаша вешать умели не хуже, чем в наше время. Меня успокаивало лишь одно: в конце XIX столетия я все равно опять появлюсь на свет божий и благодарное отечество воздаст мне за то, что в 1487 году я не помог королю Матиашу в борьбе против турок, ибо в мое время они стали нашими верными союзниками и друзьями.
Перевод с венгерского А. Гершковича
ПИСЬМА В КОСМОС
Братья! Счастлив и горд доложить: я прибыл на Землю!
Мой путь на ракетном корабле длился около трех месяцев, и вот вчера, на закате солнца, я приземлился вблизи большого холма, у подножия которого раскинулся незнакомый город. Сейчас я дам себе небольшой отдых, а потом — за работу, за необыкновенную, прекрасную, благородную работу! Свое краткое сообщение я пишу с места посадки, завтра я — первый человек из космоса — войду в город, где живут люди Земли. Какая это будет великая минута в истории вселенной! Я раскрою перед жителями Земли тайну своего существования, я расскажу им о том, что прибыл с планеты Марс, для того чтобы две человеческие цивилизации все узнали друг о друге. Что это будет за зрелище! Дух захватывает при одной мысли об этой минуте! Я вижу огромную, ликующую толпу, которая жадно ловит каждое мое слово; я расскажу им о великих открытиях, об истории Марса, о наших идеях, которые обогатят детское сознание обитателей Земли, более молодой по сравнению с нашей планетой. Заверяю вас, дорогие братья марсиане, что ваш посланец окажется достойным великой миссии, выпавшей на его долю.
Город, где я приземлился, называется Капиталистбург. Своей миссии я пока что не выполнил. Просто не было возможности. Появление мое не вызвало того энтузиазма, на который мы рассчитывали. Правда, несколько человек на улице обернулись мне вслед, но тут же торопливо продолжали свой путь. Я остановился на довольно просторной площади и произнес речь. Меня действительно окружила небольшая толпа, но вскоре подошел какой-то человек в синей форме и блестящей металлической каске и пригласил следовать за ним. Вся беда, наверное, в том, что я еще не овладел их языком; я пытался объяснить жестами и мимикой, что отлично знаю людей Земли, ибо мы на Марсе вот уже более двух тысяч лет наблюдаем через специальные телескопы за жизнью людей и нам они хорошо известны. Однако меня, как видно, не поняли. Позднее, когда я снова вышел на улицу, то в ближайшем книжном магазине купил грамматику. До тех пор, пока не выучу их языка, писать вам больше не буду.
Уже довольно прилично изъясняюсь на капиталистбургском языке. Многое для меня прояснилось. Например, нельзя говорить вслух, что думаешь, иначе, как здесь выражаются, «посадят». Но зато не возбраняется развешивать по городу глупые афиши, объявляющие о публичной лекции «Есть ли жизнь на Марсе?», которую прочтет марсианин.
Вот только маленькая загвоздка: афиши печатают здесь в обмен на какие-то кругляшки из металла, которые называются «день-ги». Нельзя ли как-нибудь прислать такие кругляшки?
Ура! С превеликими трудностями, но все же прочел публичную лекцию в малом зале «Ройял». Жаль, слушателей почти не было и успех оставлял желать много лучшего. Это неприятно, ибо не могу расплатиться за рекламу.