Появилась обширная рецензия Роя МЕДВЕДЕВА… С письмами протеста, индивидуально и коллективно, выступили Б. МИХАЙЛОВ; Е. БАРАБАНОВ; В. БОРИСОВ; Б. ШРАГИН; Л. ЧУКОВСКАЯ; В. ДОЛГИЙ; ГУСЯКОВА; В. ЗАЙЦЕВ; И. ОВЧИННИКОВ; В. ОСИПОВ; В. РЕПНИКОВ; В. РОДИОНОВ; М. АГУРСКИЙ.
8 февраля жене СОЛЖЕНИЦЫНА Наталье СВЕТЛОВОЙ пытались вручить повестку с вызовом ее мужа в Прокуратуру СССР; СВЕТЛОВА отказалась взять повестку.
11 февраля вызов был повторен.
ПРОКУРАТУРЕ СОЮЗА СССР, в ответ на ее повторный вызов. В обстановке непроходимого всеобщего беззакония, многолетне царящего в нашей стране (а лично ко мне — и 8-летней кампании клеветы и преследований), я отказываюсь признать законность Вашего вызова и не явлюсь на допрос ни в какое государственное учреждение. Прежде, чем спрашивать закон с граждан, научитесь выполнять его сами. Освободите невинных из заключения. Накажите виновников массовых истреблений и ложных доносчиков. Накажите администраторов и спецотряды, производившие геноцид (высылку народов). Лишите сегодня местных и отраслевых сатрапов их беспредельной власти над гражданами, помыкания судами и психиатрами. Удовлетворите миллионы законных, но подавленных жалоб.
11 февраля 1974 г.
А. Солженицын
12 февраля в 5 часов в квартиру СОЛЖЕНИЦЫНА ворвались 8 человек во главе со старшим советником юстиции ЗВЕРЕВЫМ.
СОЛЖЕНИЦЫНУ было предъявлено постановление о приводе в Прокуратуру. Один из участников операции уверял его жену, что Александр Исаевич скоро вернется.
СОЛЖЕНИЦЫНА увели, но в квартире остались двое «гостей», которые заняли посты у двери и телефона и пробыли там около получаса.
От дома СОЛЖЕНИЦЫНА до Прокуратуры СССР не больше десяти минут ходьбы — уже тогда у семьи писателя появилось подозрение, что его повезли не в Прокуратуру.
Заявление А. Солженицына,
написанное им заранее, на случай ареста:
Я заранее объявляю неправомочным любой уголовный суд над русской литературой, над единой книгой ее, над любым русским автором. Если такой суд будет назначен надо мной — я не пойду на него своими ногами, меня доставят со скрученными руками в воронке. Такому суду я не отвечу ни на один его вопрос. Приговоренный к заключению, не подчинюсь иначе, как в наручниках. В самом заключении, уже отдав свои лучшие восемь лет принудительной казенной работе и заработав там рак, — я не буду работать на угнетателей больше ни получаса. Таким образом я оставляю за ними простую возможность открытых насильников: убить меня за то, что я пишу правду о русской истории.
В 9 часов вечера стало известно, что Александр СОЛЖЕНИЦЫН арестован.
…Наступило пятое действие драмы. Позор стране, которая допускает, чтобы оскорбляли ее величие и ее славу. Беда стране, у которой щипцами вырывают язык. Несчастье народу, который обманывают. Благословение и поддержка человеку, который сейчас, грубо разлученный с семьей и друзьями, оболганный перед своим народом, — вот сейчас, сию минуту! — ведет свой беззвучный поединок с беззаконным насилием.
12 февраля 1974 г. 23 часа. Москва Лидия Чуковская
Вечером 12 февраля в Лефортовской тюрьме СОЛЖЕНИЦЫНУ предъявляется обвинение в измене родине (ст.64 УК РСФСР). Обвинение подписал старший советник юстиции ЗВЕРЕВ; при предъявлении обвинения присутствовали заместитель Генерального прокурора СССР МАЛЯРОВ.
На следующий день после ареста, 13 февраля, появилось «Московское обращение». Его авторы: А. САХАРОВ, Е. БОННЭР, В. МАКСИМОВ, М. АГУРС-КИЙ, Б. ШРАГИН, И. ЛИТВИНОВ, Ю. ОРЛОВ, свящ. С. ЖЕЛУДКОВ, А. МАРЧЕНКО, Л. БОГОРАЗ требовали:
1. Опубликовать «Архипелаг ГУЛаг» в СССР и сделать его доступным каждому соотечественнику;
2. Опубликовать архивные и иные материалы, которые дали бы полную картину деятельности ЧК, ГПУ, НКВД, МГБ;
3. Создать международный общественный трибунал по расследованию совершенных преступлений;
4. Оградить СОЛЖЕНИЦЫНА от преследований и дать ему возможность работать на родине.
Авторы «Московского обращения» призвали к созданию в разных странах национальных комитетов по сбору подписей под обращением.
13 февраля в 13 часов в одиночной камере Лефортовской тюрьмы МАЛЯРОВ прочел СОЛЖЕНИЦЫНУ Указ, лишавший его гражданства СССР.
В тот же день он был насильно выслан из Советского Союза в ФРГ.
После высылки газетная кампания в советской прессе вспыхнула с новой силой и длилась еще неделю.