Много споров вызвал вопрос о членстве в партии. Мартов предлагал: кто считает себя марксистом, тот и член. А твердые искровцы говорили: нет! Партия должна состоять только из передовых членов, да и то если они платят членские взносы. В результате программу партии в ленинской трактовке приняло большинство. Так возникли большевики. Устав же партии был принят в варианте Мартова. И тоже большинством. Так возникли меньшевики. Это было шагом вперед и двумя шагами назад. Большевики, однако, скоро поняли, что если продолжать движение спиной, то это будет шагом назад и двумя шагами вперед. Назрела необходимость в Третьем съезде, тем более что приближалась русско-японская война, которую в интересах революции ни в коем случае нельзя было выигрывать.
Контрольные вопросы по главе 5
1. С кем не пожелал жить Троцкий?
2. Во что Плеханов не хотел превращать партию?
3. Кого было больше и кого меньше — большевиков или меньшевиков?
4. «Что делать?»
Глава 6
К концу XIX века жители Китая начали размножаться Leo страшной силой. Империализм решил с этим покончить Началась борьба за раздел Китая. Россия оттяпала Порт-Артур. Япония прибрала к рукам Корею и Манчжурию. Французов интересовали китаянки. В общем, назревала русско-японская воина. Пока русские думали, какого числа объявить войну, японцы потопили царский флот при Цусиме и за это получили Порт-Артур и Мукден.
Меньшевики, буржуазия, крестьяне, здоровая часть пролетариата и другие очень переживали по этому поводу. Большевики же, наоборот, радовались, потому что это и без того увеличивало сильную гнилость царского режима. Но царь тоже был не дурак и заключил мир с японцами: отдал им Порт-Артур, половину Сахалина, но зато укрепил силу, хоть и гнилую, своего режима. Это большевиков дико расстроило. Пришлось убеждать несознательных браться за оружие.
А тут как раз начали бастовать рабочие и требовать увеличения зарплаты, 8-часового рабочего дня, путевок в санатории и дома отдыха. Большевики же всякий раз вписывали и свои просьбы: свержение власти, отнятие земли у помещиков, заводов у капиталистов, денег у богатых. Властям это не очень нравилось.
В те дни на броненосце «Потемкин», но мнению некоторых историков, матросы любили играть в «очко», и кто-то однажды слямзил червовую семерку. Стали искать, и один из них вытащил из ведра со щами «семь червей». Черви в щах и стали причиной восстания. Матросы начали вешать офицеров, и, возможно, все было бы хорошо, но большевиков было маловато, а меньшевиков — многовато. Поэтому другие корабли эти убийства не одобрили.
Но большевики не унывали. «Это только репетиция, — говорили они. — Премьеру сыграем через двенадцать лет».
А пока решили пострелять, построили в Москве баррикады и начали восстание.
«Мы же ничем не рискуем, — говорили они. — Победим — хорошо! А не победим — еще лучше: отступать научимся!»
Но сволочи меньшевики опять все провалили.
А Плеханов вдобавок еще и втянул Ленина в дискуссию.
Смысл этой дискуссии по поводу восстания 1905 года спустя много лет ярко выразил доцент кафедры марксизма-ленинизма Харьковского университета Соломон Евдокимович Вейсман-Махно, который сказал студентам: «И тогда Плеханов Ленину выговаривает: «Не надо било взацца за оружие!..» А Ленин ему в ответ: «А не надо било спратацца у в кусты!»»
Таким образом, от разгрома декабрьского восстания большевики получили огромную пользу и сделали выводы.
Выводы:
1. Большевики окрепли настолько, что научились отступать.
2. Меньшевики — суки рваные.
3. Царь — падло.
4. Буржуазия — шлюха.
5. На хитрую крестьянскую жопу надо иметь свой винт.
6. Пролетариат еще довольно трезв, чтобы стать гегемоном.
Контрольные вопросы по главе 6
1. За что не надо было браться, с точки зрения Плеханова?
2. Какая масть была в матросских щах?
3. Назовите имя ребенка, съехавшего в коляске
с Потемкинской лестницы в фильме С. Эйзенштейна.
4. На что надо иметь свой винт?
Глава 7
В то время как Европа, не говоря уж об Америке, начинала щеголять в капиталистическом смокинге, Россия никак не могла доносить старый изношенный феодальный кафтан.
Особенно тесно в нем было молодой, набиравшей вес буржуазии. Так что о переменах мечтали не только большевики. Но тут, как говорили в Одессе, были две большие разницы. Одни хотели — постепенно, реформами, желательно без крови. Другие, наоборот, — сразу, с криками, с поножовщиной. Одни боялись робеспьеровщины в российском варианте, другие, наоборот, считали, что Робеспьер был тряпкой и поэтому фраернулся. Обе разницы особенно выделялись во время общих разборок, которые назывались конференциями.
Надо сказать, что среди материалистов, кроме Маркса и Энгельса, в законе были еще Ленин и Троцкий. Они говорили, что в жизни есть только две вещи: производительные силы и производственные отношения.
Плуги, лошади, станки, паровозы — это производительные силы.
А то, о чем говорят между собой люди во время пахоты или у станка, — это производственные отношения.
В начале века, когда появились твердокаменные революционеры, они стали эти отношения менять.
— Знаешь, на чьем станке работаешь? — спрашивал марксист у простого рабочего.
— На хозяйском, — отвечал простой.
— А ты забери станок у хозяина, — говорил марксист.
— А чего я с ним делать буду? — спрашивал простой рабочий.
— Работать.
— Так я и так работаю.
— Сейчас ты на хозяина работаешь, а тогда все твое будет.
— А хозяин?
— А ты его замочи!
— Так это же противу Бога! — пугался простой рабочий.
— А Бога никакого нет! — говорил марксист