— Ничего, — сказал Супонин. — Если запить.
«Пингвины, — сказал голос за кадром, — достигают роста ста двадцати сантиметров…»
— Гляди, — сказал Супонин. — Вон их сколько. Стоят, ничего не делают!
«Пищей пингвинам служит в основном рыба…»
— Слыхал? — сказал Супонин. — Рыбу им подавай. Тоже мне, цацы.
«Пингвины, — ласково сказали с экрана, — великолепно плавают и ныряют..
— Слышь, — сказал Супонин. — Плавают и ныряют, а летать не могут ни шиша. Курица — не птица, понял?
«Самка пингвина приносит одно яйцо», — сказал телевизор.
— Ппяди-ка! — сказал Супонин. — Здоровое. Это тебе не по рубль тридцать.
— Само собой, — сказал Брикетов.
— Интересно, — сказал Супонин. — Съедобные эти пингвины или нет?
— Ну, будем. — сказал Брикетов.
— Давай, — сказал Супонин.
— Ффффффу! — сказал Брикетов.
— Нич-чо! — сказал Супонин. — Плавное — запивать!
«…А сейчас мы простимся с этими удивительными птицами…»
— Летят перелетные птицы! — запел Брикетов. — А я остаюся с тобой! Ты понял, перелетные птицы летят! А я остаюся! Об-бидно!
«Теперь мы переходим ко второй теме нашей передачи, — сказал мужик с экрана. — Это тоже птицы, на этот раз самые маленькие — колибри…»
— Обратно птицы? — мрачно сказал Супонин. — Всё птицы, птицы… Ты мне про кенгуру давай.
«Некоторые колибри так малы, что их вес едва превышает полтора-два грамма…»
— Стой! — сказал Брикетов. — Стой, Коля! У меня на них душа горит, на этих гадов. Зачем птичек мучают?
— Давай, — сказал Супонин. — За их здоровье!
— Фффффууу! — сказал Брикетов. — Ф-фу ты!..
— Нормально, — сказал Супонин. — Только запивать, и все!
«Поразительно яркая окраска этих птичек не имеет себе равных», — сказали с экрана.
— Окраска! — сказал Супонин. — Ты давай, скажи лучше, съедобные они или нет?
— А ну переключи! — сказал Брикетов. — Переключи, пока я ему не врезал!
Супонин крутанул переключатель.
Там оказалась тетка, которая сказала в микрофон: «Сен-Санс. «Умирающий лебедь». Исполняет…»
— Нет, ты видел? — сказал Брикетов. — За что животных мучают, а?
— Там птицы, и здесь птицы! — закипел Супонин.
— Везде птицы! А я тебе не птица, понял? Я по восемь часов вкалываю!
— Ну! — закричал Брикетов. — А я по сколько?!
Оба с чувством пожали друг другу руки.
— Давай!
— Поехали!
— Ффффуууххх, — сказал Брикетов. — Ффффу!
— Нич-чо, — сказал Супонин. — Запей, или я тебя уважать не буду!
— Гляди, — сказал Брикетов. — Чего это там?
— Лебедь умер, — сказал Супонин.
— Замучали птицу, — со слезами сказал Брикетов. — Живодеры!
— Все, — сказал Супонин. — Кончилось.
— Поч-чему кончилось? — обиделся Брикетов. — Нич-чего не кончилось! Я им этого не прощу, понял? Я за птицу, знаешь!..
— Нет, — сказал Супонин. — У нас тут уже кончилось. Надо, это, сбегать…
— Сбегать? — сказал Брикетов. — Раз надо — значит, надо! Никто не отказывается, понял?
— Вот сейчас выключим, — сказал Супонин, — и пойдем!
— Правильно, — сказал Брикетов. — Выключи, пока я ему не врезал. Ты меня знаешь!
— ГЬяди, — сказал Супонин. — Диктор! Во морду отъел, а?
— Погоди, — сказал Брикетов. — Это трюмо… Телевизор вон… Дай я сам!
Они выключили телевизор, обменялись рукопожатием и в обнимку пошли вниз по лестнице.
197?
— Нет, ну ты скажи, — в сердцах сказал Брикетов, — ты мне скажи, откуда этого мусора столько берется?
— Ясно, откуда, — откликнулся Супонин. — Загрязнение среды называется. Все загрязняют, кому не лень. В Японии — жуткое дело! В реках уже воды не осталось, одна ртуть течет.
— Япония — ерунда, — сказал Брикетов. — Ты про Бискайский залив слыхал?
— Слыхал, — сказал Супонин. — Он между Грецией и Турцией.
— Ты что! — сказал Брикетов. — Между Турцией и Грецией — пролив Ла-Манш. А Бискайский залив — он ближе к Норвегии. Ну так вот, в заливе этом вообще уже все сдохло. И рыбы все сдохли, и водоросли. Все из-за нефти.
— Конечно, — сказал Супонин. — Эти пароходы как тонут, так всю нефть и выливают. Чтоб пожара не было. А так они спокойно утонут, и все.
— Им-то наплевать, — подтвердил Брикетов. — Они утонули, и все. А тебе потом в заливе в этом не искупаться. Так что, Коля, я тебе говорю: хреново с океанами у нас.
— Да, — сказал Супонин. — С океанами я тебя не поздравляю. И с сушей не поздравляю. А атмосфера? Ты чувствуешь, чем мы дышим-то?