И хоть условия для тюрьмы довольно комфортны и расположена в живописном пригороде, но в камере-одиночке день просидеть тоскливо, а когда двадцать пять лет, тут и умом можно тронуться. Что Франко Деруни через пол года и сделал.
На его счастье, в углу камеры оказался паук. Казалось бы, гадость, но это когда ты на воле, а в тюрьме и паук — родственник. Ничто так не сближает, как камера.
Стал заключенный, по словам надзирателей, заговариваться. Полное ощущение, что он пауку душу выкладывает! То муху ему поймает, то в паутину крошек сыпанет. И бубнит чего-то, бубнит.
Начальника тюрьмы вызвали. И правда, в глазок видно: между Франко и пауком что-то происходит. Паук лапки то скрестит, то разведет в стороны, а Франко головой в такт качает, языком цокает, мол, и не говори! А потом заключенный пальцами щелкает, губами шевелит яростно, и уже паук начинает в паутине метаться, мол, не может такого быть!
Поначалу всем как чудо показывали, а потом привыкли. Эксцессом это назвать нельзя. Ничего не нарушает, сидит смирно, пусть себе с пауком лясы точит. Опять-таки начальству плюс, как проявление гуманизма. Как видите, в тюрьме живой уголок!
Прошло лет пять.
Заключенный и паук понимали друг друга уже с полуслова. Франко ему брюшко ногтем чешет, а тот бьется в экстазе, кайфует. Когда хозяин спит, а еду принесли, паук лапкой в носу теребит, мол, вставай, кушать будем.
Надзиратели часами в глазок пялились, как в телевизор. Они хоть и не заключенные, но тоже в тюрьме. А тут развлекательная программа!
Как-то дверь открыли, еду принесли, а в камере ни души!
Из окна паутинка висит до земли. Выходит, был-таки заговор! Паучок все эти годы плел втихаря из паутинки веревочку. Франко по ней спустился и устроил побег!
Ну что с паука возьмешь. Хотя, как соучастника, очень его расстрелять хотелось. А потом плюнули.
И что вы думаете! Через неделю паук отдал концы.
Потому что камера-одиночка и для паука смерть. Без роскоши человеческого общения.
На толкучке мужик продает видавшую виды шапку.
Шикарно одетый мужчина брезгливо морщится:
— Господи! Что ж это за мех такой, ни на кого не похожий?
— Ондатра! — отчаянно врет мужик.
— Побойся бога, голубчик. Ондатрой тут и не пахнет!
— Пахнет!
— Не тычь в нос. И почем она идет вместе с запахом?
Мужичок прикидывает, с чего начать, чтобы не напугать, но и не упустить свое:
— С чужого тысячу. С вас, как с симпатичного, так и быть… сто пятьдесят!
— Шельмец ты, однако! Беру!
С мужичком делается что-то странное. Как петух вокруг курицы, кружит он вокруг покупателя:
— Погоди, погоди! Торговаться надобно, торговаться! Ишь какой хитрый! А вдруг она… триста стоит на самом деле!
— Покупаю!
— Другому бы ни за что! Из уважения к вам, так и быть, округляю… четыреста семьдесят три!
— Держи, наглая морда, пятьсот!
Мужичок, тиская шашку, всхлипывает:
— Обобрали мужика и довольны! Если вы честный человек и понимаете в мехе, как же вы за этого соболиного горностая из царской куницы предлагаете меньше тысячи, зная, что ихний мех стоит три!
— Пересчитай — три!
Счастливый мужичок дает деру: «Продал за три тысячи шапку из драного кота! Дай бог идиоту здоровья!»
Покупатель, смахивая слезу, шепчет: «Господи, до чего приятно делать людям добро! За это никаких фальшивых денег не жалко!»
Как тебе псина? Двухгодовалым взял. А собаке два года, в пересчете на человечий, считай, четырнадцать лет.
Чему его учили хозяева до меня, не знаю, но мерзавец сформировался полностью. Такого и гестапо не обломает!
После двух месяцев драк, скандалов и поножовщины я его раскусил. Смысл его жизни — делать назло.
Хочешь, чтобы сделал то, чего тебе надо, дай команду, как делать не надо. Слышишь, за дверью скребется, подслушивает, гад! Сейчас позову:
— Пошел вон!
Слышь, башкой бьется — хочет войти! Потому что «пошел вон» у нас с ним означает — «ко мне!».
Сейчас или дверь разнесет, или в окно той комнаты выбросится, в это окно впрыгнет!
Ну, что я говорил! А ведь живем на пятом этаже!
Ум, помноженный на вредность — эффект потрясающий!
Но формулируй четко наоборот.
Когда ухожу из дому, квартиру можно не запирать. Говорю: «Если взломают дверь — это гости. Подай тапочки, поиграй!»
Разорвет!
А чтобы самому попасть в дом, что надо сказать в замочную скважину?
«Свои»? Ребенок! С потрохами сожрет! «Свои»!