«Правильно!.. Быка за рога… рога-а…га-а…» — понеслось над островом.
И началась активная, повсеместная, бескомпромиссная борьба с рогами.
Для начала издали указ, запрещающий пить из рога. Потом подумали и запретили пить вообще…
Резьба по рогу была объявлена пошлостью, а не искусством…
Из древнегреческих фильмов вырезали все сцены, где жены наставляли мужьям рога…
С сухопутных карт исчез древнегреческий город Кривой Рог, отчего враги стали считать его засекреченным…
На звездных картах перестали печатать созвездие Козерога, поэтому мореплаватели стали сбиваться с пути, постылые родственники с соседних островов перестали прибывать и гостить месяцами…
Когда порезали весь рогатый скот и коровы остались без партнеров, на Крите задумались, как пополнять коровье стадо.
Древнегреческие генетики предложили скрестить коров с бабочками. И получилось даже лучше, чем было: теперь коровы летали кормиться в соседние районы, а когда приходило время, они, как бабочки в куколки, сразу свертывались в колбасу..
В рамках борьбы с рогами запретили пьесу Ионеско «Носороги»…
В булочных— как объяснили, по политическим причинам — пропали рогалики…
Геракл обожал рогалики, и тут его терпение лопнуло. Он закричал на весь остров:
— Да вы что, с ума все посходили?! Мы же не с рогами боремся, а с быком!..
«Мы с ума посходили… Мы не с рогами должны бороться… Мы с быком…» — полетело эхо.
Был издан указ, в котором говорилось об имевших место перегибах, приведших к тому, что многие посходили с ума.
Возникали стихийные, но хорошо организованные митинги, на которых ораторы говорили, что они сошли с ума, но теперь больше не будут бороться с рогами, а все силы бросят на борьбу с быком.
Созвездие Козерога вернули на место. Но сняли с карт созвездие Тельца…
Пьесу «Носороги» разрешили. Но только в Кривом
Роге, поскольку его на всякий случай так и не рассекретили…
Рогалики появились, но пропали бычки в томате.
Слово «бык» исчезло не только из лексикона, но и из меню…
Хотели даже переименовать древнегреческий аэропорт Быково, но не могли выбрать момент, поскольку какие-то самолеты всегда крутились в воздухе и они бы не знали, куда сесть. Но число электричек в аэропорт на всякий случай сократили…
Зато теперь каждый мог спокойно взять бюллетень, потому что врачи боялись сказать симулянту «здоров, как бык!..».
Геракл был в отчаянии… Проклятое эхо превращало каждое его слово в очередную кампанию… И он, победивший немейского льва и лернейскую гидру, покоривший целую армию амазонок, впервые не знал, что делать…
И он закричал страшным голосом:
— Я, сын Зевса и Геры, запрещаю вам все эти кампании! Хватит!..
«Хватит… хватит кампани-ий…» — понеслось над Критом.
Геракл схватился за голову…
Вышел указ о борьбе с кампаниями.
Зачитав его на площадях, глашатаи кричали:
— А теперь расходитесь! Расходитесь! Будем бороться с компаниями! Больше двух не собираться!..
Геракл заплакал и пошел обратно на корабль…
Уже в море, видимо от всех этих волнений, ему страшно захотелось есть… Открыл холодильник — пусто…
Геракл прошел на камбуз. Повар Ясон мрачно смотрел на него и что-то жевал…
— Сейчас бы, кажется, быка съел, — сказал Геракл и почувствовал всю нелепость этой фразы.
— Все бы съели. Только его для этого сначала поймать надо, — сказал Ясон, дожевывая золотое руно. — Эх, и зачем только вы кричали: «Хватит кампаний, хватит кампаний…»
— А что такое?
Ясон молча кивнул на огромный замок, украшавший соседнюю дверь. На двери была записка: «В соответствии с Указом о борьбе с кампаниями кают-компания закрыта…»
Злой и голодный. Геракл сходил с корабля, пробираясь через толпу журналистов.
— Как вы себя чувствуете?
— Почему так долго?
— Гомер, корреспондент «Афинской правды»… Скажите, вы победили быка?
— Победили, победили, — буркнул Геракл, чтобы отвязаться от назойливого старичка.
И на следующий день газеты пестрели заголовками: «Десятый подвиг Геракл at Критский бык побежден!»
А что Гомер? Он же слепой… Ему что скажут — то и напишет…
Так родился этот миф…
Вот времечко пришло!.. После этого Указа о борьбе с пьянством и выпить не с кем: и на работе нельзя, и к себе никого не заманишь — поддатыми возвращаться боятся… А как может наш, советский человек пить в одиночку, если его всю жизнь учили жить и пить в коллективе? Что же мне теперь, с телевизором пить? Кстати, мысль хорошая!..