Выбрать главу

Мустанг дернул шеей:

— И это жилой дом? Ни окон, ни дверей! Не дом, а огурец!

Гудков напружинился, готовый отпрыгнуть в любую секунду:

— Ваши ассоциации мне понятны. Вы, видимо, тоже консервированием огурчиков увлек…

Мустанг взвился на дыбы:

— Еще раз спрашиваю: где окна?!

Вот она, смертельная секунда! Ошибись — и затопчет! Затопчет! Уже чувствуя разгоряченное дыхание мустанга у себя над ухом. Гудков произнес:

— Ну, забыл… Такое горе ведь — «Спартачок»-то наш…

И снова ошибка! Мустанг пошел кругами вокруг стола, выплясывая какой-то дьявольский танец смерти:

— Прекратите делать из меня папуаса! Я в последний раз…

Но Гудков не дрогнул. Восемь лет езды на директорских шеях — о, это что-нибудь да значит!

— Вы о каком папуасе? С марки Новой Гвинеи? С бубном в зубах? Я ведь, знаете, тоже увлекаюсь филат…

На губах мустанга появилась бешеная пена:

— Довольно! Вот ручка, бумага, пишите заявление!

Прыжок — и Гудков почувствовал себя на коне:

— Понял! Будем играть в слова? Пишу: «за-яв-ле-ни-е». Посмотрим, кто больше составит… Так, «вал», «зал»…

Грудь мустанга заходила часто-часто… Он иноходью побежал вокруг стола, а человек не давал ему опомниться, он словно слился с иноходцем, шел за ним след в след модной трусцой…

— Кис, хорошо, следим за дыханием…

Обессиленный мустанг рухнул в кресло, удары стреноженного сердца гулко отдавались в тишине…

— Сердечко-то болит? — участливо поинтересовался Гудков.

Мустанг устало кивнул седеющей гривой.

«Значит, проходит вариант «Здоровье», — подумал Гудков.

— Да-а, у меня ведь тоже… У вас под левую лопатку отдает?

Мустанг снова кивнул.

— И у меня отдает…

Мустанг совершенно человеческим взглядом с интересом посмотрел на Гудкова:

— А вы что принимаете?

— А вы?

— Я…

— Да что вы! А я…

Спустя час качающейся походкой ковбоя Гудков вышел из кабинета. Он был без хлыста, крупные капли пота блестели на лбу. Десятки пар глаз смотрели на него…

Гудков с отвращением выплюнул таблетку валидола.

— Ну как? Как он? — обступили его сослуживцы.

Гудков показал большой палец.

— Вот такой жеребец! Будем дружить! — коротко бросил Гудков и пошел к своему корáлю на третьем этаже Горпроекта…

«Охота на лис»

«Охота на лис, охота на лис»… Ну, кто знал, что это радиоигра?

Иду — смотрю объявление: «Записывайтесь в секцию охоты на лис…»А у меня как раз мехового ничего нет… «Дай, — думаю, — запишусь!»

В указанном месте сидел маленький длинноносый человек и всех записывал. Подхожу, говорю:

— Записывайте! Семенов Николай Петрович, сорок восьмой, второй рост, голова пятьдесят шестая…

Этот, который пишет, посмотрел на меня:

— А при чем тут ваша голова?

— Так мерзнет же!

— А я при чем, что она у вас мерзнет, я что, дую на нее?

Я говорю:

— Ну, ладно, темнить-то не надо — шапчонку лисью сделаешь?..

Он смеется:

— Вы не так поняли! «Охота на лис» — это такая игра…

Я говорю:

— Это для вас игра! Для меня шапка — дело серьезное… Так, без шапки, и менингит на голову получить можно…

— По-моему, вы его уже получили, — говорит. — Последний раз объясняю: в лесу — человек с передатчиком, это и есть «лиса»! Ясно?

— Ясно, кличка «Лиса», сидел, значит…

Длинноносый даже отвечать не стал, только вздохнул и опять забубнил:

— В лесу — «лиса» с передатчиком, а вы со своим приемником идете в лес…

— Ага, — говорю, — со своим приемником! Будто бы я его в ремонт несу. Все ясно! А то действительно, скажу, что за шапкой иду, столько народу увяжется, я представляю!.. А так, мол, просто пошел в лес, починить приемник… Скажите, уважаемый, значит, мне нужно этого типа найти и сказать, что я от вас пришел?

— Зачем?!

— Ну что же он — так, первому встречному, шапку и даст?..

Носатый стал весь красный, схватил себя за нос, покрутил… Видимо, он так приходил в себя. Потом сказал сквозь зубы:

— Ну… Ну вы экземпляр! Двести человек записалось, но такого — первый раз вижу!..

А я про себя думаю: «Двести человек! Не за просто ж так они по лесу бегают, этого придурка с передатчиком ищут! Да вообще — что его искать? Жрать захочет— сам домой прибежит… Не-ет, видно, тут, кроме шапки, еще какой-то приз — может, полушубок, может, сапоги…»

В общем, я понял, что стою на верном пути, не зря сюда пришел…

На следующее утро выдали мне наушники, антенну, потом этот носатый подходит: