Будучи популярнейшим артистом, всеобщим любимцем и шармёром, Андрей всегда оставался необычайно деликатным и крайне щепетильным в отношениях с людьми. Среди его друзей были два писателя- юмориста — Горин и я. Казалось бы, с вопросами репертуара у него не должно было возникать никаких проблем. Но Андрей всегда стеснялся эксплуатировать дружеские отношения. Если он хотел, чтобы мы что-то написали для него, он долго мялся, мямлил, ходил вокруг да около, прежде чем обращался с просьбой. Однако если вы говорили «да», то он своими нежными руками брал вас за горло, и эти руки уже не знали жалости.
Первый раз он обратился ко мне по поводу своего выступления на Дне радио в Колонном зале.
— Понимаешь, — сказал он, — мне предлагают спеть песенки из моих кинофильмов. Но я уже столько раз их пел. Ну что я с этим опять вылезу? Вот если бы песенкам придумать какую-то форму…
И он тут же начал предлагать и сам же отвергать.
Я люблю сомневающихся артистов, для которых искусство прекрасно тем, что каждый раз начинаешь все сначала. Сам я по характеру человек не очень уверенный в себе, постоянно сомневаюсь, не верю в придуманное, короче говоря, занимаюсь самоедством. Но такого самоеда, как Андрей, надо было еще поискать. Каждую фразу, каждое слово он пробовал на язык, вертел, крутил, «ставил на попа». Все придуманные шутки он в тот же день проверял на своих родных, близких, знакомых и малознакомых, а вечером звонил мне, чтобы сообщить:
— Аркадий, ты помнишь ту фразу, над которой мы дико веселились? Так вот, оказалось, что это бред сивой кобылы…
И все начиналось снова. Когда в своей работе мы отмели вариантов десять, он вдруг сказал:
— Слушай, а нельзя в этом номере с песнями как-то использовать письма?
— Какие письма?
— Ну, которые мне присылают.
И он достал из ящика кипу писем, которых вполне хватило бы для работы почтового отделения небольшого районного городка. Всем популярным артистам пишут поклонники. Естественно, ему писали тоже. Чего только не было в этих письмах! Объяснения в любви, просьбы дать взаймы, ходатайство о снижении срока заключения какого-то расхитителя социалистической собственности, просьбы почаще петь по радио, категорический приказ не петь, а главное, не танцевать. Некоторые писали такую чушь, да еще в таких выражениях, что я, честно говоря, пожалел, что у нас в стране в свое время ликвидировали неграмотность.
Но эти письма натолкнули нас на номер. Мы решили, что Андрей будет читать письма со сцены, а ответами на них будут его песенки. Конечно, в письмах я кое-что изменил, добавил, стараясь сохранять стиль оригинала. Не могу сказать, что как автор я придумал в этом номере что-то особенное, возможно, у другого артиста это бы и не очень прозвучало. Но ведь это был Миронов! Простенький, незатейливый номер он исполнил с таким блеском, с таким изяществом, что потом этот номер неоднократно показывали по телевидению. передавали по радио, выпустили на пластинке «Кругозора» и даже издали в каком-то сборнике для художественной самодеятельности. Это уже было странно. Как могли другие люди читать со сцены письма, адресованные Миронову?
После этого мы сделали еще несколько номеров, и я каждый раз удивлялся, с какой серьезностью, с какой поразительной ответственностью он относился к любому выступлению, будь то первая программа телевидения или дом культуры швейной фабрики. Он всегда знал, чего ждут от него люди, и очень боялся обмануть их ожидания.
— Андрюша, — говорил я ему иногда, — ты же серьезный театральный актер. Ну, зачем тебе вылезать на эстраду? Ты же знаешь, что критики ее считают жанром второго сорта. Тебе там легче потерять, чем найти.
Он на секунду задумывался, очевидно осознавая, какую удобную мишень для критиков представляет собой, исполняя несерьезную песенку или легкую юмореску. И тут же снова включался:
— Секундоньку (его любимое словечко)! А что если нам в этом номере сделать так…
Неуемный он был человек. Ему всего было мало. Мало ролей, мало путешествий, мало встреч, мало общения. Когда мы в два часа ночи осоловело поглядывали на часы, Андрей только-только расходился. Если встреча Нового года, чей-то день рождения или просто вечеринка получалась вялой и скучной, он себе места не находил, считая себя ответственным за то, чтобы всем нам было весело и хорошо.