— Я-то да, но тот сопляк вдруг взял и застрелился. И мне пришлось еще двадцать лет жить на свете с этой жуткой непотребной рожей!
Пара на фоне весеннего пейзажа
Он ворвался и заорал с порога:
— Где? Где вы прячете своего любовника?
— Какого любовника? У меня нет никакого любовника.
— Не лгите! У женщин с таким выражением лица обязательно должен быть любовник.
— А вот у меня нет.
— Тогда почему у вас такое счастливое лицо?
— Потому что весна, потому что я молода, хороша собой…
— Сударыня, я уже слишком стар, чтобы слушать эти басни! Я плачу за вашу квартиру, покупаю наряды, оплачиваю счета… И я хочу за это хотя бы знать, кто он?
— Но у меня…
— Перестаньте! — он затопал ногами. — Немедленно говорите, кто он? Где вы его прячете?
— Хорошо, — сдалась она. — Может быть, так даже лучше. Видите, слева на крыше сидит птица? Так вот, когда вы звоните в дверь, мой любовник сразу превращается в птицу и вылетает в окно.
— Ну вот, — сказал он. — Это уже похоже на дело. Конечно, мне неприятно это слышать, но всегда лучше знать правду, пусть даже горькую.
«Боже, — подумала она, — какой же он болван. Как он легко верит в сказки. Ведь мой любовник — это правая птица».
Художник Алексей Хайт (Климов) с отцом
Друзья вспоминают…
Геннадий Хазанов. Встречи — первая и последняя
В 1964 году я поступил в МИСИ — Московский инженерно-строительный институт и сразу же окунулся в художественную самодеятельность. Репертуара у меня не было. А незадолго до этого МИСИ окончил Аркадий Хайт, и о нем в институте ходили легенды, как об исключительно остроумном человеке. Я с ним знаком не был, но читал в прессе очень смешные рассказы за подписью Александра Курляндского и Аркадия Хайта. Решил обратиться к Хайту. Узнал, где он живет, и стал караулить у дома. И вот идет по улице Щусева высокий молодой человек с приветливым лицом. Почему-то я сразу понял, что это Хайт. Мы познакомились. Он привел меня домой в коммуналку. Познакомил с родителями. Его отец был очень остроумным человеком, все это перешло к Хайту. Я объяснил, зачем пришел, попросил, чтобы он мне что-нибудь написал.
А через год я поступил в Эстрадно-цирковое училище и, естественно, снова обратился к Хайту, дескать, нужен репертуар. Он мне сказал: не волнуйся, тебе будет с чем выпускаться и работать. Они с Сашей Курляндским написали мне пародийный номер на голоса Озерова, а также ряда известных артистов, с чем я начал выступать на эстраде и получил первую известность. Хайт продолжал меня опекать. Две мои первые сольные программы написаны им.
Летом 1999 года я выступал в Клайпеде и должен был ехать в Таллинн. Хайт в это время отдыхал в Эстонии, на хуторе, где он проводил каждое лето. Я позвонил ему и сказал, что заеду к нему, хоть это и было совсем не по дороге. На машине я проскочил лишние сто километров и даже подумал, что, видимо, не судьба свидеться. Однако нашел его. Мы провели вместе вечер, говорили обо всем. В это время я уже работал в Театре эстрады и предложил ему, блестяще знавшему английский, сделать авторизованные переводы английских комедий. Он согласился. Мне пора было ехать, я выскочил из дома, сел в машину и тут только понял, что не попрощался как следует. Хайт с улыбкой сказал: ты и уходишь по-английски.
Через два месяца я уезжал в Германию и собирался заехать в Мюнхен, где жил Хайт. Собирая вещи, взял в руки список аннотаций английских пьес, и тут меня словно что-то толкнуло… В голове мелькнуло: это уже не надо. В Германии я позвонил в Мюнхен и узнал, что Хайт в больнице. И когда мне сказали диагноз, я вспомнил ту мою внутреннюю фразу. Такая между нами была телепатическая связь, что он дал мне знать, что ему это больше не понадобится. Моя поездка на хутор оказалась последней нашей встречей.
Чтобы не заканчивать на столь грустной ноте об этом всегда веселом человеке, вот еще одна история. В 1976 году вся страна отмечала 70-летие Брежнева. Меня пригласили выступить на юбилейном вечере, и, конечно, с монологом студента кулинарного техникума. Брежнев обожал эти номера. Я говорю Хайту: «Наверно, надо сначала как-то поздравить его, как-то неудобно встать и сразу забарабанить текст». Хайт говорит: «У них там протокол. Говорят лишь то, что уже зафиксировано». Тут он засмеялся и говорит: «Но если ты хочешь сначала поздравить, то скажи так: Леонид Ильич, вы на 11 лет старше Советской власти, а выглядите гораздо лучше, чем она».