Накорябал он мне справочку, я ее беру, а там все не по-нашему. Какие-то энис, бенис, конопенис…
— Доктор, — говорю, — а почему не по-русски? Они же не поймут.
— Не волнуйтесь, поймут. В этом деле надо по-латыни.
Ну, надо так надо! Утром написал я заявление, приложил эту справочку — и в партком. Секретарь спрашивает:
— Это что такое?
— Справка, — говорю, — от врача. Что мне можно в партию.
— Зачем это?
— Здрасьте! Сами указы издаете, и сами еще спрашиваете?
Ну, он сразу заткнулся. Видно, тоже указ не читал. Собрал он в обед свою команду, позвали они заводского врача, он им эту латынь и перевел. Говорят, смеху у них было — полный партком. Мне до сих пор на заводе проходу не дают. Одни дразнят: кандидат с половым расстройством, а другие — нестойкий большевик.
Ну и бог с ними! Пусть ржут. Я и сам передумал в партию вступать. Больно надо! Наломали, понимаешь, дров, а теперь я вместе с ними отвечай?. Я тут в цеху секретаря поймал и при всех его спрашиваю:
— Вот скажи: коммунизм ваш ученые придумали или неучи?
— Что за вопрос? Конечно, ученые!
— А вот дудки! Если бы ученые, они бы сначала этот коммунизм на свинках проверили или на белых мышках. А раз сразу на людях — никакая это не наука. А, как грится, энис, бенис, конопенис!
Перестройка на семейном фронте
Нет, что не говорите, а с этой перестройкой наши бабы совсем с ума посходили. Прихожу домой, моя грустная сидит, у телевизора.
— Вот, — говорит, — я у тебя дома одна сижу. А другие всегда с женами вместе.
— Кто это другие?
— Да сам знаешь кто! Руководство наше. Куда ни поедет — и жену с собой берет.
— Маша, — говорю, — побойся бога! Куда я тебя не брал? Ты вспомни: в Париже я не был? И ты не была. В Англию не ездил? И ты не ездила. Так где же я без тебя был?.. Только в вытрезвителе. Ну, хочешь, я тебя в следующий раз тоже возьму?
— Эх, Василий, — говорит, — отсталый ты элемент. Живешь в стороне от экономической реформы. Ты погляди, как люди зарабатывают. Вон по телевизору мужчину показывали. Одних партийных взносов уплатил девяносто тысяч.
— Сказала! Да были бы у меня эти девяносто тысяч, на кой мне тогда в партию вступать? С такими деньгами мне и без нее хорошо.
Теща моя, как эти разговоры услышит, так сразу уши закрывает.
Она у нас старый член партии, еще с надцатого года. А теперь, как газету прочтет:
— Ой, что пишут! Ой, что творится! Опять нэп устроили! Опять митинги всюду! Старые времена возвращаются.
Я ей говорю:
— А как же! Теперь наша история назад пошла, в обратном порядке. Сейчас вон нэп ввели, иностранный капитал позвали. Потом землю крестьянам вернут, а потом обратно октябрьскую революцию устроят.
— Не может быть! А потом?
— А что потом? Потом появятся все те, кто эти годы скрывался в глубоком подполье.
— Кто скрывался?
— Известно кто! Севрюга, осетрина, крабы.
Жена говорит:
— Что ты болтаешь? Ты же сам знаешь, что у нас белая рыба давно занесена в Красную книгу.
— Ясно, что в красную. У кого красная книжечка есть, тот ест белую рыбу. А у кого нет — тому минтай, ледяная и, извините за выражение, бильдюга!
Дочку мою, восьмиклассницу, теперь тоже не узнать. Голову подбрила, в зеленый цвет покрасила. В ушах подшипники, на затылке подкова. Я думал, ее лошадь ударила. Нет, оказывается, она теперь металлистка. Седьмого разряда. Я ее как первый раз в полутьме увидел, чуть заикой не стал.
Теперь она целый день по квартире ходит-вихляется в одном купальнике. А купальник-то — срамота. Две веревочки. Как шнурки от ботинок. Это она на конкурс готовится: «Городская красавица». Городская! Она и на дворовую не тянет. Я ей говорю:
— Ты что, вот так и будешь перед народом без порток ходить?
— Да, — говорит, — обязательно. Там за это первый приз — десять тысяч рублей.
Надо же! Я помню, лет пять назад после гулянки на улицу без штанов вышел, мне за это десять суток дали. А теперь за то же самое — десять тысяч дают.
Деньги, что ль, девать некуда? Не понимаю! Если они хотят за такую срамоту платить, зачем конкурсы устраивать? Зайди в любую баню — и плати! Жена говорит:
— Что ты к ней пристаешь? Она у нас еще хорошая. А ты слышал, какая сейчас среди молодежи наркомания?
— Да слышал, слышал… Вон у нас в соседнем дворе трех наркоманов поймали. Собирались по ночам и нюхали черную икру.