Король подпрыгивает как мячик. Целует Золушку, кричит:
— Где принц? Принца сюда! Скорее! Скорее!
Топот копыт. Верхом на коне влетает галопом Старый Лакей.
— Где принц? — спрашивает Король.
Старый Лакей соскакивает с седла и говорит негромко:
— Его высочество, чтобы рассеять грусть-тоску, изволили бежать за тридевять земель в одиннадцать часов дня по дворцовому времени.
Король плачет как ребенок. Дамы торжествующе улыбаются.
— Боже мой! Это я виновата, — убивается Золушка, — почему я не заговорила с ним в лесу? Он погибнет теперь из-за моей застенчивости. Принц! Милый принц! Где ты?
И нежный детский голосок отвечает Золушке:
— Он здесь!
И из дома выходит Мальчик-Паж. Он ведет за руку улыбающегося Принца. Король хохочет как ребенок.
— Я не волшебник. Я только учусь. Но ради тех, кого люблю, я способен на любые чудеса, — говорит мальчик.
Музыка.
Фея появляется среди присутствующих. Она взмахивает волшебной палочкой — и вот Золушка одета так же блистательно, как была вчера.
Новый взмах палочкой — и знакомая золотая карета со знакомым Кучером и знакомыми конями лихо подкатывает к калитке.
— Ну, что скажешь, старуха лесничиха? — спрашивает Фея.
Мачеха молчит.
— Венчаться! — кричит Король. — Скорее, скорее во дворец венчаться!
— Но, — говорит Принц тихо, — но Золушка так и не сказала, любит ли она меня.
И Золушка подходит к Принцу. Она робко улыбается ему. Он наклоняется к ней, и тут Король хлопотливо и озабоченно задергивает тот самый занавес, который мы видели в начале сказки.
КОРОЛЬ. Не люблю, признаться, когда людям мешают выяснять отношения. Ну вот, друзья, мы и добрались до самого счастья. Все счастливы, кроме старухи лесничихи. Ну, она, знаете ли, сама виновата. Связи связями, но надо же и совесть иметь. Когда-нибудь спросят: а что ты можешь, так сказать, предъявить? И никакие связи не помогут тебе сделать ножку маленькой, душу — большой, а сердце — справедливым. И знаете, друзья мои, мальчик-паж тоже в конце концов доберется до полного счастья.
У принца родится дочь, вылитая Золушка. И мальчик в свое время влюбится в нее И я с удовольствием выдам за мальчугана свою внучку. Обожаю прекрасные свойства его души — верность, благородство, умение любить. Обожаю, обожаю эти волшебные чувства, которым никогда никогда не придет…
И Король указывает на бархатный занавес, на котором загорается слово
ПРИЯТНО ВСПОМИНАТЬ О ШВАРЦЕ
Обе статьи впервые напечатаны в книге «Мы знали Евгения Шварца», «Искусство», Москва-Ленинград, 1966.
Воспоминания Л. Пантелеева печатаются с сокращениями.
Какая мне выпала в жизни удача…
Николай Чуковский
На одном писательском собрании в Ленинграде, в середине тридцатых годов, выступил Евгений Львович Шварц и между прочим сказал:
«Конечно, никому не возбраняется втайне, в глубине души надеяться, что он недурен собой и что кто-нибудь, может быть, считает его красивым. Но утверждать публично: я красивый — непристойно. Так и пишущий может в глубине души надеяться, что он писатель. Но говорить вслух: я писатель — нельзя. Вслух можно сказать: я член Союза писателей, потому что это есть факт, удостоверяемый членским билетом, подписью и печатью. А писатель — слишком высокое слово…»
Он так действительно думал и никогда не называл себя писателем. В советской литературе проработал он лет тридцать пять, но только к концу этого периода стали понимать, как значительно, важно, своеобразно и неповторимо все, что он делает. Сначала это понимали только несколько человек, да и то не в полную меру. Потом это стали понимать довольно многие. И с каждым годом становится все яснее, что он был одним из замечательнейших писателей России.
Мне трудно рассказывать о нем, потому что я знал его слишком близко и слишком долго. Я познакомился и подружился с ним сразу после его приезда в Петроград, в 1922 году, и был у него в последний раз за месяц до его смерти в 1958 году. Я столько пережил с ним вместе, столько разговаривал с ним, наши согласия и разногласия носили такой устойчивый, привычный, застарелый характер, что я относился к нему скорее как к брату, чем как к другу. А никому еще не удавалось написать хороших воспоминаний о собственном брате.
Он родился в 1896 году в Казани и, следовательно, был старше меня на восемь лет. Отец его, Лев Борисович Шварц, учился в конце прошлого века на медицинском факультете Казанского университета и, будучи студентом, женился на Марии Федоровне Шелковой.
Жизни в Казани Евгений Львович не помнил совсем— двухлетним ребенком родители перевезли его на Северный Кавказ, в город Майкоп. Однажды он рассказал мне, что в течение многих лет его мучил один и тот же сон, постоянно повторявшийся. Ему снилась безграничная песчаная пустыня, накаленная солнцем; в самом конце этой пустыни — дворец с башнями, и ему непременно нужно пересечь эту пустыню и дойти до дворца. Он идет, идет, идет, изнемогая от зноя и жажды, и когда наконец до дворца остается совсем немного, ему преграждают путь исполинские кони, грызущие желтыми зубами вбитые в землю деревянные столбы. И вид этих коней был так страшен, что он всякий раз просыпался от ужаса. Как-то раз Евгений Львович, уже взрослым человеком, рассказал этот сон своему отцу. Отец рассмеялся и сказал, что сон этот — воспоминание о переезде из Казани в Майкоп. Они ехали в июле, в самую жару, и на одной станции, где была пересадка, им пришлось ждать поезда целые сутки. Станционное здание — это и есть дворец с башнями. Перед станционным зданием была песчаная площадь, которую им приходилось пересекать, возвращаясь из трактира, где они завтракали, обедали и ужинали. А кони — извозчичьи лошади, привязанные к столбам перед станцией.
Годы гражданской войны Женя Шварц прожил в Ростове-на-Дону. Там он начал писать стихи — по большей части шуточные. Там он служил в продотряде. Там он стал актером. Там он женился.
Первая жена его была актриса Гаянэ Халаджиева, по сцене Холодова, в просторечии — Ганя, маленькая женщина, шумная, экспансивная, очень славная. Она долго противилась ухаживаниям Шварца, долго не соглашалась выйти за него. Однажды, в конце ноября, поздно вечером, шли они в Ростове по берегу Дона, и он уверял ее, что по первому слову выполнит любое ее желание.
— А если я скажу: прыгни в Дон? — спросила она.
Он немедленно перескочил через парапет и прыгнул с набережной в Дон, как был — в пальто, в шапке, в калошах. Она подняла крик, и его вытащили. Этот прыжок убедил ее — она вышла за него замуж.