АДМИНИСТРАТОР. Она стрелять будет, ваше величество! КОРОЛЬ. Ну так что? Вы все равно приговорены к смерти. Боже мой! Зачем все так меняется в твоем мире? Где моя маленькая дочка? Страстная, оскорбленная девушка сидит у огня. Да, да, оскорбленная. Я вижу. Мало ли я их оскорблял на своем веку. Спросите — что он ей сделал? Как мне поступить с ним? Казнить? Это я могу. Поговорить с ним? Берусь! Ну! Ступайте же!
ТРАКТИРЩИК. Позвольте мне поговорить с принцессой, король.
КОРОЛЬ. Нельзя! Пусть к дочке пойдет кто-нибудь из своих.
ТРАКТИРЩИК. Именно свои влюбленным кажутся особенно чужими. Все переменилось, а свои остались такими, как были.
КОРОЛЬ. Я не подумал об этом. Вы совершенно правы. Тем не менее приказания своего не отменю.
ТРАКТИРЩИК. Почему?
КОРОЛЬ. Почему, почему… Самодур потому что. Во мне тетя родная проснулась, дура неисправимая. Шляпу мне!
Министр подает Королю шляпу.
Бумаги мне.
Трактирщик подает Королю бумагу.
Бросим жребий. Так. Так, готово. Тот, кто вынет бумажку с крестом, пойдет к принцессе.
ДАМА. Позвольте мне без всяких крестов поговорить с принцессой, ваше величество. Мне есть что сказать ей.
КОРОЛЬ. Не позволю! Мне попала вожжа под мантию! Я король или не король? Жребий, жребий! Первый министр! Вы первый!
Министр тянет жребий, разворачивает бумажку.
МИНИСТР. Увы, государь!
АДМИНИСТРАТОР. Слава богу!
МИНИСТР. На бумаге нет креста!
АДМИНИСТРАТОР. Зачем же было кричать «увы», болван!
КОРОЛЬ. Тише! Ваша очередь, сударыня!
ДАМА. Мне идти, государь.
АДМИНИСТРАТОР. От всей души поздравляю! Царствия вам небесного!
КОРОЛЬ. А ну, покажите мне бумажку, сударыня! (Выхватывает из рук Придворной Дамы ее жребий, рассматривает, качает головой.) Вы врунья, сударыня! Вот упрямый народ! Так и норовят одурачить бедного своего повелителя! Следующий! (Администратору.) Тяните жребий, сударь. Куда! Куда вы лезете! Откройте глаза, любезный! Вот, вот она, шляпа, перед вами.
Администратор тянет жребий, смотрит.
АДМИНИСТРАТОР. Ха-ха-ха!
КОРОЛЬ. Что — ха-ха-ха?
АДМИНИСТРАТОР. То есть я хотел сказать — увы! Вот честное слово, провалиться мне, я не вижу никакого креста. Ай-ай-ай, какая обида! Следующий!
КОРОЛЬ. Дайте мне ваш жребий!
АДМИНИСТРАТОР. Кого?
КОРОЛЬ. Бумажку! Живо! (Заглядывает в бумажку.) Нет креста?
АДМИНИСТРАТОР. Нет!
КОРОЛЬ. А это что?
АДМИНИСТРАТОР. Какой же это крест? Смешно, честное слово… Это скорее буква «х»!
КОРОЛЬ. Нет, любезный, это он и есть! Ступайте!
АДМИНИСТРАТОР. Люди, люди, опомнитесь! Что вы делаете? Мы бросили дела, забыли сан и звание, поскакали в горы по чертовым мостам, по козьим дорожкам. Что нас довело до этого?
ДАМА. Любовь!
АДМИНИСТРАТОР. Давайте, господа, говорить серьезно! Нет никакой любви на свете!
ТРАКТИРЩИК. Есть!
АДМИНИСТРАТОР. Уж вам-то стыдно притворяться! Человек коммерческий, имеете свое дело.
ТРАКТИРЩИК. И все же я берусь доказать, что любовь существует на свете!
АДМИНИСТРАТОР. Нет ее! Людям я не верю, я слишком хорошо их знаю, а сам ни разу не влюблялся. Следовательно, нет любви! Следовательно, меня посылают на смерть Из-за выдумки, предрассудка, пустого места!
КОРОЛЬ. Не задерживайте меня, любезный. Не будьте эгоистом.
АДМИНИСТРАТОР. Ладно, ваше величество, я не буду, только послушайте меня. Когда контрабандист ползет через Пропасть по жердочке или купец плывет в маленьком суденышке по Великому океану — это почтенно, это понятно. Люди деньги зарабатывают. А во имя чего, извините, мне голову терять? То, что вы называете любовью, — это Немного неприлично, довольно смешно и очень приятно. При чем же тут смерть?
ДАМА. Замолчите, презренный!
АДМИНИСТРАТОР. Ваше величество, не велите ей ругаться! Нечего, сударыня, нечего смотреть на меня так, будто вы и в самом деле думаете то, что говорите. Нечего, нечего! Все люди свиньи, только одни в этом признаются, а другие ломаются. Не я презренный, не я злодей, а все эти благородные страдальцы, странствующие проповедники, бродячие певцы, нищие музыканты, площадные болтуны. Я весь на виду, всякому понятно, чего я хочу. С каждого понемножку — и я уже не сержусь, веселею, успокаиваюсь, сижу себе да щелкаю на счетах. А эти раздуватели чувств, мучители душ человеческих — вот они воистину злодеи, убийцы непойманные. Это они лгут, будто совесть существует в природе, уверяют, что сострадание прекрасно, восхваляют верность, учат доблести и толкают на смерть обманутых дурачков! Это они придумали любовь. Нет ее! Поверьте солидному состоятельному мужчине!
КОРОЛЬ. А почему принцесса страдает?
АДМИНИСТРАТОР. По молодости лет, ваше величество!
КОРОЛЬ. Ладно. Сказал последнее слово приговоренного, и хватит. Все равно не помилую! Ступай! Ни слова! Застрелю!
Администратор уходит, пошатываясь.
Экий дьявол! И зачем только я слушал его? Он разбудил во мне тетю, которую каждый мог убедить в чем угодно. Бедняжка была восемнадцать раз замужем, не считая легких увлечений. А ну как и в самом деле нет никакой любви на свете? Может быть, у принцессы просто ангина или бронхит, а я мучаюсь.
ДАМА. Ваше величество…
КОРОЛЬ. Помолчите, сударыня! Вы женщина почтенная, верующая. Спросим молодежь. Аманда! Вы верите в любовь?
АМАНДА. Нет, ваше величество!
КОРОЛЬ. Вот видите! А почему?
АМАНДА. Я была влюблена в одного человека, и он оказался таким чудовищем, что я перестала верить в любовь. Я влюбляюсь теперь во всех кому не лень. Все равно!
КОРОЛЬ. Вот видите! А вы что скажете о любви, Оринтия?
ОРИНТИЯ. Все, что вам угодно, кроме правды, ваше величество.
КОРОЛЬ. Почему?
ОРИНТИЯ. Говорить о любви правду так страшно и так трудно, что я разучилась это делать раз и навсегда. Я говорю о любви то, чего от меня ждут.
КОРОЛЬ. Вы мне скажите только одно — есть любовь на свете?
ОРИНТИЯ. Есть, ваше величество, если вам угодно. Я сама столько раз влюблялась!
КОРОЛЬ. А может, нет ее?
ОРИНТИЯ. Нет ее, если вам угодно, государь! Есть легкое, веселое безумие, которое всегда кончается пустяками.