У актера, который шерифа играет, руки трясутся. Еще новичок. Не понимает, что все это розыгрыш. Мы все глаза отводим, чтобы в голос не засмеяться. И вдруг художник по костюмам, тоже из новеньких, видно, принял все происходящее за чистую монету и с криком «не пали!» бросился к шерифу.
А у того и так нервы на пределе. Дернулся он на крик, нажал курок… И все мы видим, как художник взбрыкивает ногами и со всего размаха валится на землю. А над карманом его новой гонконговской рубахи расплывается яркое жирное пятно.
— Унесите его! — командует режиссер. — Сколько еще патронов осталось?
— Кажется, пять, — трясется шериф.
— Ну?.. Кто еще из группы заступиться хочет?
Никто не хочет. Все стоят бледные, серые. Сколько лет в кино, такого не видели.
Тут Манюхин несколько переменился в лице. Понял — и правда дело серьезное. А Юрий Степанович кричит в рупор:
— Правая камера пошла… Панорамочку, панорамочку…
— Братцы! — заорал Манюхин. — Пустите!
И стал рваться из рук фермеров. Но те — ребята здоровые, не пускают. Закручивают ему руки, к забору прижимают. А шериф поднимает свою пушку… Вот-вот грохнет!
— Я все скажу! — орет Манюхин. — И про банкноты, про все. Только не убивайте. У меня вечером концерт.
— Одним халтурщиком меньше. Пали!
— А-а-а-а-а, — завизжал Манюхин. — Убивают! Подонки!!
— Очень хорошо, — говорит режиссер. — Очень естественно. Только не переигрывай, Манюхин. Ты ведь не какой-то актеришка, а профессиональный бандит.
— Это вы — бандит. У меня — семья, дети. Кооператив не выплачен.
— О кооперативе не думай. Перед смертью все ж…
— Не хочу умирать! Я больше не буду. Берите банкноты, берите все. Хотите цветной телевизор? Берите в придачу!
— Поздно, Манюхин. Ты столько ролей в жизни поубивал, что один раз и тебя убить можно.
И тут Манюхин делает невозможное. Выбивает ногой у шерифа кольт, бьет головой фермеру в поддых и, вырвавшись из рук, прыгает через забор. Все бросаются в погоню, но он хватает такси — только его и видели!
Юрий Степанович хохочет!
— Прекрасно, ребята. Отличный эпизод. Позовите художника…
Тут ассистент подходит и медленно стягивает с головы кепку:
— Скончался он, Юрий Семенович… Не можем его позвать.
— Как — скончался?.. Мы же холостыми стреляли…
— Видно, один боевой затесался. Жаль, конечно. Хороший мужик был. Хоть и не очень способный.
И все мы видим, как Юрий Степанович тихо оседает, закатывает к небу глаза и начинает царапать на груди рубаху.
А из кустов, что напротив, выпрыгивает фотограф и ну давай его щелкать. И так, и эдак, и в фас, и в профиль…
— Извините, — говорит, — Юрий Степанович… Я для журнальчика. Рабочий момент. О трудной судьбе режиссера…
А за ним и художник выходит. Как ни в чем не бывало. Отряхивая рубашку.
— Чудесный снимок, — радуется фотограф. — Естественно и без всякой позы. Я же знаю, что вам этот детектив «до лампочки».
Вот такая история. И знаете, что я по поводу нее думаю? Далеко еще искусству до реальной жизни. И пока «холостыми» будем стрелять, мы эту разницу не ликвидируем.
И чего люди в этих ананасах находят? Мешок несешь — вся спина в колючках. И если б тетя Паша в проходной стояла. А тут Иван Терентьевич встал. А он — мужик строгий. Увидит, кто фрукты с базы несет, половину обязательно отымет. Вот и пришлось лишний километр махать. До самой дырки в заборе. Этот километр меня и доконал.
Утром будто нож в спину воткнули. Боком мне эта «Африка» вышла. Пошел в поликлинику, а врач и говорит:
— Тут дело сложное, тут врач нужен.
— Врач? А ты, собственно говоря, кто?
— Я никто, я практикант. Меня поставили от гриппа бюллетени выписывать. Вот если б Юрий Семенович был…
— А сейчас он где?
— На овощной базе. Около вокзала. Я при каждом гудке его вспоминаю.
Что тут делать? Взял я такси, не до экономии, и прикатываю к себе на базу.
Иван Терентьевич, вахтер, как такси увидел, сразу все понял:
— Через дырку вчера прошел? Ну, Степан, с тебя причитается!
— Хорошо, — говорю. — Живы будем — расплатимся. Ты лучше скажи, где врачи у нас трудятся?
— С ананаса, что ль, тебя прихватило? Пойди грейпфрутиком заешь.
— Видеть их не могу!
— Да-а… Тяжелая у нас работа. И чего люди треплют, будто фрукты для здоровья полезны?
Прошел я через проходную, смотрю — мужики около вагонов толкаются. Бородатые, в джинсах.
— Мужики! Вы, — спрашиваю, — кто?
— Грузчики мы. Неужели не видишь? Картофель разгружаем.