Встал я на ноги, ну хоть песни пой или мешки с базы таскай. Золотые, я вам скажу, ребята. Ну просто короли. Если б на капусту почаще их ставили, с аппендицитом на нашей базе мы бы давно покончили!
Дежурный по вокзалу давно присматривался к этой женщине. Невысокая, стройная, в серой меховой шубке, она совсем не походила на мошенницу, но слишком уж нервничала, безуспешно пытаясь открыть дверцу автоматической камеры хранения, набирая все новые и новые цифры.
Наконец дежурный не выдержал:
— Извините, гражданка… Эта камера ваша?
Женщина обернулась. Вблизи она выглядела значительно старше. «Лет сорок, сорок пять», — отметил про себя дежурный.
— Не могу открыть, — сказала женщина. — Цифры забыла, а вспомнить не могу, хоть убей.
— Придется акт составлять, — сказал дежурный. — Пройдемте в служебное помещение.
Женщина замялась:
— Понимаете, я знакомого жду. С минуты на минуту подойти должен.
Дежурный посмотрел на часы. До прихода минского поезда оставалось еще более часа, на перроне он был, комнату отдыха и буфет проверил. Ну что ж, можно и подождать, если она, конечно, не обманывает.
— Нет! — спохватилась женщина. — При нем неудобно.
— Ну, знаете! — сказал дежурный. — То одно говорите, то другое.
Женщина смутилась:
— Хорошо, я вам все объясню… Я год рождения набрала, а теперь забыла.
— Чей год рождения?
— Свой.
— Свой?!
Дежурный вытаращил глаза:
— Вы что, гражданка, меня за идиота считаете? Как можно забыть свой год рождения?
Женщина покраснела:
— Вы меня не поняли… Я не свой набрала… Вернее, свой, но не совсем. Скинула я себе, понимаете?
— То есть как это — скинула?
— Ну, я с одним человеком была. Такой милый, интеллигентный. Мы с ним в поезде познакомились. Ну, мне было неудобно, вот я и скинула. Сейчас знаете какие мужчины? На нас не глядят. Кругом столько девчонок ходит!
— И много скинули? — строго спросил дежурный.
— Точно не помню. Кажется, года три.
— А сейчас вам сколько?
— Сейчас?.. — Женщина замялась.
— Ну, ладно. Можете не говорить. Меня ваш возраст не интересует. Я думаю, как ваши вещи достать. Может, набрать ваш настоящий год рождения, а потом сделать поправку? С учетом того, что скинули?
— Я пробовала, не получается.
— Может, вы больше, чем говорите, скинули?
— Может…
— А паспорт у вас есть?
— Есть. Но он в чемодане. А чемодан — в камере.
«Ну и дела, — подумал дежурный. — И чего только эти бабы не придумают. Всем готовы пожертвовать, лишь бы пару лет себе скинуть».
— Ладно, — успокоил он женщину. — Вам в панику кидаться еще рановато. Вы женщина молодая. Я бы сам вам больше тридцати не дал… Ну, самое большое тридцати пяти…
— Правда?!
— Ага…
Женщина вытащила пудреницу и быстро привела лицо в порядок.
«Черт знает что, — подумал дежурный. — Может, ей и правда не больше тридцати? Поправила челку, припудрила носик — и нате! Ну, что за народ!»
— А может, и того меньше, — сказал дежурный и почему-то задумался.
— Да будет вам! — засмеялась женщина.
«А она — ничего. И фигура, и глазки. Все, как говорится, на месте. Моя вон тоже в ее годах, да разве сравнишь? Хоть глаза бы когда намазала или вот обувь такую купила… Нет, ходит в чем придется, будто и смотреть на нее некому».
— Послушайте. Может, хоть ваш попутчик цифры запомнил?
— Вряд ли, — сказала женщина. — Когда я год рождения набирала, он специально спиной повернулся.
— А кого же вы тогда обманывали?
Женщина удивленно посмотрела на дежурного:
— Действительно. Я об этом не подумала.
«А все-таки ей далеко за сорок. И морщинки под глазами, и волосы…»
— Вера Петровна! — раздался вдруг чей-то голос.
Они обернулись. Рядом стоял крепкий мужчина в распахнутой дубленке.
— Извините за опоздание. Еле такси поймал.
— Что вы, что вы! — засмеялась женщина. — Я и не заметила… У меня тут, понимаете, камеру заклинило. Никак открыть не могу.
Мужчина подошел к дверце.
— Да вы, любезная, свой год рождения перепутали. Вместо тройки единицу набрали.
«Хорош гусь! — подумал дежурный. — Спиной стоял, а запомнил…»
Мужчина быстро набрал цифры, дернул за ручку, открыл дверцу. Потом он достал чемодан, подхватил женщину под руку, и они направились к выходу. Женщина шла легкой веселой походкой, а из-под шапки выбивались рыжие волосы.
«Эх, — вздохнул дежурный. — Будь моя воля, я бы всем женщинам годы поскидывал. Чтоб жили они да радовались. И ручки на дверцах понапрасну не отламывали…»