Наташа. А то!
Дмитрий Васильевич. Помнишь, как она с жокеем? В конюшне?
Наташа. На глазах у мужика своего?
Дмитрий Васильевич. Вот-вот. А знаешь почему? Ее это вдохновляет. И мужика ее — тоже. По-другому он не может. А когда он видит, как она… на его глазах… Он просто звереет.
Наташа. Мой бы мне так накостылял!
Дмитрий Васильевич. И правильно бы сделал.
Наташа. Естественно.
Дмитрий Васильевич. Потому что нормальный человек.
Наташа. Естественно.
Дмитрий Васильевич. И я бы накостылял.
Наташа. И правильно бы сделали.
Дмитрий Васильевич. Естественно. (Вздыхает.) Только не могу… накостылять…
Пауза.
Бросила она меня.
Наташа. Ка-ак?!
Дмитрий Васильевич. Ничего. Я привык.
Наташа. И давно?
Дмитрий Васильевич. Кто ее знает. Может, неделю, а может, месяц. Сначала я и не заметил. Ну, нет — и нет. Может, к подруге пошла. Или к родителям укатила. А потом… Нахожу записку… «Мне все надоело… больше не могу…» И так далее… На двадцати страницах. Там в конце еще приписка была. «Три дня сроку даю. И номер телефона». (Смеется.) С тех пор и живу один. «Одын, одын… Совсем одын!»
Наташа. А дети?
Дмитрий Васильевич. Какие дети?! Был сын… Уехал. На негритянке женился. С острова Мадагаскар. Слыхала о таком?
Наташа. В школе проходили.
Дмитрий Васильевич. А он не прошел. Женился.
Наташа. Здорово! Она — черненькая, он — беленький. Дети будут…
Дмитрий Васильевич. В полосочку. Ка ку зебры.
Наташа. А вы веселый.
Дмитрий Васильевич. Раньше был.
Пауза.
Сама откуда? Не из Москвы?
Наташа. Как догадались?
Дмитрий Васильевич. Улыбчивая. И за других переживаешь.
Наташа. Из Кирпиченска я. Слыхали? Город такой в Сибири.
Дмитрий Васильевич. Кто ж Кирпиченск не знает?! Кирпичи там делают. Да?
Наташа. А то? И не только кирпичи. Меня там сделали.
Дмитрий Васильевич. И давно?
Наташа. Я уже старенькая, скоро двадцать три.
Дмитрий Васильевич (мечтательно). Хороший возраст. Все впереди. Мужья, любовники…
Наташа (обиженно). У меня любовников нет.
Дмитрий Васильевич (с иронией). Понимаю.
Наташа. Не верите?
Дмитрий Васильевич. Почему же…
Наташа. Думаете, если я с вами… Так и вообще…
Дмитрий Васильевич. Ничего я не думаю.
Наташа. Думаете, думаете. По глазам вижу.
Дмитрий Васильевич. Не думаю — сказал.
Наташа. Дайте честное слово.
Дмитрий Васильевич. Честное слово.
Наташа. Ну, тогда хорошо.
Дмитрий Васильевич. С ума можно сойти.
Наташа. Что?
Дмитрий Васильевич. Я говорю — с ума можно сойти.
Наташа. Почему?
Дмитрий Васильевич. Жизнь такая. Сумасшедшая. Понимаешь?
Наташа. Понимаю.
Дмитрий Васильевич. Ни черта ты не понимаешь. Что ты про жизнь знаешь?
Наташа. А то? Я все про жизнь знаю. Из Кирпиченска я.
Дмитрий Васильевич. Она из Кирпиченска. Она все про жизнь знает… А я из Мухосрамска. Думаешь, Кирпиченск твой… И есть жизнь?!
Наташа. А то?
Дмитрий Васильевич. Прекрати это дурацкое «а то»!
Наташа. Напрасно вы сердитесь.
Дмитрий Васильевич. Она все про жизнь знает. Это же надо!
Наташа. Еще я книжки читаю.
Дмитрий Васильевич. Врут все твои книжки. Я столько их прочитал, тебе и не снилось. Все — вранье. Сплошное. «Три товарища», «Два капитана», «Четверо в одной лодке». Чушь!
Наташа. Неправда. А вот вы читали «Тайны роковой любви»?
Дмитрий Васильевич. Что, что?
Наташа. «Тайны роковой любви»… Не читали? А я вся обревелась. Там один маркиз… Очень красивый. Тоже старенький… Женатый, как вы… Влюбляется в служанку…
Дмитрий Васильевич. И что?
Наташа. А у нее — жених, конюх.
Дмитрий Васильевич. Прекрасно! А у конюха — лошадь.
Наташа. Да… И еще жена.
Дмитрий Васильевич. У конюха?
Наташа. Нет. У маркиза. И она узнает.
Дмитрий Васильевич. Про что? Про лошадь?