— Отец, он все ближе,
Минут через пять
Наступит последний парад.
Не в силах я больше на месте стоять,
Настолько здоровый он, гад!
— Не бойся, мой сын,
Я когда-то читал.
Теперь уж не помню, когда,
Что это всего лишь железный металл. Отлитый из вечного льда.
— С небесным железом, отец, не шути,
С обычным-то шутки плохи.
Похоже, что нету другого пути.
Давай-ка рванем в лопухи.
— В какие, мой сын?
— Да вон те, за бугром.
Отсюда шагах в двадцати.
Да что ж ты стоишь.
Разрази тебя гром!
Нам самое время идти.
— Скажу тебе, сын.
Как тунгусу тунгус,
Чем шкуру спасать в лопухах,
Я лучше сгорю, как последний Ян Гус,
И ветер развеет мой прах.
Найду себе гибель в неравном бою.
Прости, коли был я суров.
Дай, сын, на прощанье мне руку твою.
— Как знаешь, отец,
Будь здоров.
Астроном
Впервые — в ж. «Аврора», № 11, 1985.
Н. Чугаю
На небе звезд довольно много.
Примерно тысяч двадцать пять,
В одном созвездье Козерога
Их без очков не сосчитать.
Трудна работа астронома —
Воткнув в розетку телескоп,
В отрыве от семьи и дома
Он зрит светил небесных скоп.
Приникнув к окуляру глазом,
Забыв про сон, за часом час
Терзает он свой бедный разум,
Постичь картину мира тщась.
Ну что ему земные беды.
Когда он видит Млечный Шлях,
Когда туманность Андромеды
Родней жилплощади в Филях.
Гордись, полночный соглядатай,
Своей нелегкою судьбой.
Пускай в разладе ты с зарплатой.
Зато в гармонии с собой.
Прощание
Впервые — в ж. «Юность», № 4, 1986.
Попрощаемся, что ли, родная,
Уезжаю в чужие края.
Эх, кровать ты моя раскладная,
Раскладная подруга моя!
Не стираются в памяти даты.
Знаменуя истории ход,
Я купил тебя в семьдесят пятом
У Петровских тесовых ворот.
Дело было двадцатого мая,
Запоздалой московской весной.
Чем ты мне приглянулась, не знаю,
Но вполне допускаю — ценой.
Пусть не вышла ты ростом и статью.
Нет причины о том горевать.
Ты была мне хорошей кроватью.
Это больше, чем просто кровать.
Я не брошу тебя на помойку
И не сдам в металлический лом.
Пусть покрытая славою койка
Под музейным хранится стеклом.
И пока не остыла планета.
Свой последний свершив оборот,
У музея-кровати поэта
Будет вечно толпиться народ.
Палехская роспись
Первая публикация — в ж. «Огонек», № 1, 1988.
Озаряя ярким светом
Вековую темноту,
Едет по небу ракета
С человеком на борту.
Человек с научной целью
Из ракеты смотрит вниз.
Вот уж ровно две недели.
Как он в воздухе повис.
В рамках заданной программы
Дни и ночи напролет
Он в пролет оконной рамы
Наблюдение ведет
Из глубин межзвездной бездны.
Через толстое стекло
Ископаемых полезных
Он фиксирует число.
Независимый как птица,
Он парит на зависть всем
И на землю возвратиться
Не торопится совсем.
Но когда придет команда
Завершить ему полет.
Приземлится там, где надо,
И домой к себе пойдет.
Электромонтерам
Впервые — в ж. «Аврора», № 4, 1986.
До чего же электромонтеры
В электрическом деле матеры!
Невозможно понять головой,
Как возможно без всякой страховки,
Чудеса проявляя сноровки,
Лезть отверткою в щит силовой.
С чувством страха они незнакомы.
Окрылены заветами Ома
Для неполной и полной цепей.
Сжав зубами зачищенный провод.
Забывают про жажду и голод.
Есть ли в мире работа святей?!
Нету в мире святее работы!
Во Всемирную Книгу Почета
Я б занес ее, будь моя власть.
Слава тем, кто в пределах оклада
Усмиряет стихию заряда,
Чтобы людям во тьме не пропасть!