Ты ж не баба, не Яга
Костяная,
Ты как есть моя нога.
Коренная.
Так зачем тебе чулки
Да колготки,
Пропадешь ты от тоски
Да от водки.
* * *
Впервые — в ж. «Юность», № 7, 1991.
Кончался век, XX век,
Мело, мело во все пределы.
Что характерно, падал снег,
Причем, что интересно, белый.
Среди заснеженных равнин.
Как клякса на листке тетради,
Чернел какой-то гражданин.
Включенный в текст лишь рифмы ради.
Он был беспомощен и мал
На фоне мощного пейзажа,
Как он на фон его попал,
Я сам не представляю даже.
Простой советский имярек.
Каких в стране у нас немало.
Увы, забвению обрек
Мой мозг его инициалы.
Лишенный плоти аноним,
Больной фантазии причуда.
Диктатом авторским гоним,
Брел в никуда из ниоткуда.
Вот так и мы — бредем, бредем,
А после — раз! — и умираем,
Ловя бесстрастный окоем
Сознанья гаснущего краем.
И тот, кто вознесен над всеми,
И отмеряет наше время,
На этом месте ставит крест
И за другой садится текст.
Прогулка на два оборота
Впервые — в ж. «Юность». № 7. 1991.
Я не был никогда в Австралии,
Где молоко дают бесплатно,
Где может быть, одни аграрии
Да яблоки в родимых пятнах.
Я не был никогда в Монголии.
Где от кумыса нету спасу,
Где круглый год цветут магнолии,
Согласно сообщеньям ТАССа.
Там что ни житель — то монгол.
А что ни лошадь — то Пржевальского,
Там все играют в халхинбол,
Но из ключа не пьют Кастальского.
Я не был никогда в Венеции —
Шамбале кинематографии,
Где драматургов нету секции,
Что в переводе значит — мафии.
Там время сжато как пропан,
И вечность кажется минутою,
Там чуть не помер Томас Манн,
А может, Генрих — я их путаю.
Я не бывал в стране Муравии.
Где ям не меньше, чем ухабов,
Я также не бывал в Аравии,
Ну что ж, тем хуже для арабов.
Но я бывал в Голопобоево,
Чьи жители клянут Арабова,
Раскаты дикой лиры коего,
Лишают их рассудка слабого.
Там низок уровень культуры
И редко слышен детский смех.
Ты лучше их не трогай, Юра,
Убогих, Юра, трогать грех.
* * *
Печатается по книге «Ряд допущений», изд-во «Независимая Газета», М., 1998.
Оставил мясо я на кухне,
А сам пошел в консерваторию.
Оно возьми да и протухни —
Такая вышла с ним история.
Но над утратой я не плачу
И на судьбу роптать не смею,
Ведь стал духовно я богаче,
Хотя физически — беднее.
* * *
Впервые — в газ. «Невский курьер», апрель 1990.
Вот ползет по стенке клоп —
Паразит домашний,
Я его по морде — хлоп!
«Правдою» вчерашней.
Знают пусть, ядрена вошь,
Все клопы да блохи —
Против «Правды» не попрешь,
С «Правдой» шутки плохи!
На смерть героя
Печатается по книге «Ряд допущений»,
изд-во. «Независимая Газета». М., 1998.
За что убили Чаушеску?
Ведь он ни в чем не виноват,
С ним поступили слишком резко,
В живот направив автомат.
Невинной жертвы образ чистый
Навек впечатался в сердца.
Как подобает коммунисту.
Он им остался до конца.
Ряды героев поредели
В теченье считанных недель.
Друзья, мне страшно за Фиделя,
Скажи, ты жив еще, Фидель?
Я не могу без седуксена
В тревожной мгле сомкнуть очей,
Все представляю Ким Ир Сена
В кровавых лапах палачей.
Герои смерть не выбирают,
А я поэт — считай, герой.
Поэты тоже умирают
Не так, как хочется порой.