Впервые опубл. в ж. «Юность», № 1, 1988.
Сияло солнце над Москвою,
Была погода хороша,
И наслаждалася покоем
Моя уставшая душа.
Внезапно сделалось темно,
Затрепетали занавески,
В полуоткрытое окно
Ворвался ветра выдох резкий.
На небе молния зажглась
И долго там себе горела…
В вечернем воздухе.
Кружась,
По небу кошка пролетела.
Она летела
Словно птица
В сиянье грозовых огней
Над изумленною столицей
Великой Родины моей.
По ней стреляли из зениток
Подразделенья ПВО,
Но на лице ея угрюмом
Не отразилось ничего.
И, пролетая над Арбатом,
К себе вниманием горда,
Она их обложила матом
И растворилась
Без следа.
Впервые опубл.
в газ. «Вечерний Волгоград», февраль 1988.
Какая страшная картина.
Какой порыв, какой накал!
По улице бежит мужчина,
В груди его торчит кинжал.
— Постой, постой, мужчина резвый,
Умерь стремительный свой бег! —
Вослед ему кричит нетрезвый
В измятой шляпе человек. —
Не для того тебя рожала
На божий свет родная мать.
Чтоб бегать по Москве с кинжалом
И людям отдых отравлять!
Впервые под названием «Война и мир»
— в ежен. «Собеседник», сентябрь 1988.
Блестят штыки, снаряды рвутся.
Аэропланов слышен гуд,
Куда-то белые несутся,
За ними красные бегут.
Повсюду реки крови льются,
Сверкают сабли там и тут.
Куда-то красные несутся.
За ними белые бегут.
А в небе жаворонок вьется,
В реке играет тучный язь,
И пьяный в луже у колодца
Лежит, уткнувшись мордой в грязь.
Печатается по книге «Попытка к тексту»,
изд-во «Московский рабочий», М., 1989.
Конечно, это горько, но
Бессмертье мне не суждено —
Оно великим лишь награда.
Нет, не воздвигнут мавзолей
Во славу памяти моей,
Да мне, признаться, и не надо.
И двое строгих часовых.
От холода едва живых.
Но неподвижных, словно камень,
Не будут около меня,
Судьбу курсантскую кляня.
Стоять с примкнутыми штыками.
Мне предстоит иной покой,
Я знаю, кажется, какой —
Простая гипсовая урна
Да ниша в каменной стене,
Пусть непрестижно будет мне.
Но в остальном вполне недурно.
Впервые — в ежен. «Лит. Рос.», март 1982.
Вы стояли на перроне.
Мимо поезд проносился
«Темиртау — Воркута».
Вы кричали что-то громко,
Я пытался вас услышать,
Но мешал колесный стук.
Вот перрон пропал из виду,
Ваша стройная фигура
Тоже скрылася из глаз.
Я лежал на верхней полке.
Напряженно размышляя
Над значеньем ваших слов.
За окном столбы мелькали,
Водокачек вереницы
Уносились в никуда.
Так, под стук колес вагонных,
В тишине бессонной ночи
Эти строки родились.
Впервые — в ежен. «Неделя», март 1986.
Пока остры твои глаза
И волосы густы,
Пока ты гибок как лоза
И мышцы налиты,
Пока пылает жар в груди,
Пока рука тверда,
Пока сияет впереди
Счастливая звезда.
Пока горит твоя заря
И горизонт открыт,
Не трать, товарищ, время зря
Устраивай свой быт!