А я в ответ только руками развел — в том смысле, что сердцу, мол, не прикажешь.
Тут все как-то немножко поостыли и решили с улучшением Низрюхиной пока повременить. А через полгода меня избрали в другую комиссию.
Сижу я как-то в торце стола, провожу заседание. Обсуждается кандидатура инженера Черноплодова на предмет его туристической поездки по странам Средиземноморья. Вроде бы по всем показателям товарищ подходит. А я на него смотрю — и весь он у меня как на ладони. Поднимаюсь я с председательского места и говорю:
— Я не знаю, товарищи, какие будут мнения, только я бы с товарищем Черноплодовым в разведку не пошел. Не пошел бы я с товарищем Черноплодовым в разведку!
И сделал Черноплодову окорот.
Выхожу я после заседания из своего кабинета. Птяжу, стоит Черноплодов у окна. ГЬловой к стеклу прижался. В руке окурок догорает, к пальцам подбирается. Жалко мне его стало, и думаю я про себя: «И чего ты, дурак, разнюнился? Да я бы и без тебя в разведку не пошел. Чего я там забыл, в разведке этой?!»
Каждый охотник желает знать,
где сидит фазан
Первая публ. — в ежен. «Лит. газ.», февраль 1983.
Четыре дня выступал в городе Калачаеве известный иллюзионист Альберт Замарин. Каждый вечер зал калачаевского Дворца культуры был переполнен до отказа, однако всем желающим места все равно не хватало. И тогда работники местного радио решили пригласить Замарина к себе в студию, чтобы дать всем своим землякам возможность если не увидеть, то хотя бы услышать выступление замечательного артиста.
В назначенное время все сознательное население Калачаева сгрудилось у радиоприемников. Сердца калачаевцев радостно трепетали в ожидании предстоящего чуда. И лишь одно сердце оставалось холодным и бестрепетным. Принадлежало оно кладовщику Грелкину — человеку в силу своей профессии материалистическому и ни в какие чудеса не верящему. С ранних лет Грелкин решил для себя, что все на свете фокусники — обыкновенные жулики либо, в лучшем случае, халтурщики. И теперь, отравленный ядом скептицизма, он сидел у приемника вместе со своей женой Зинаидой, в отличие от него сгоравшей от нетерпения.
Наконец раздался щелчок включаемого микрофона, и…
— Добрый вечер, дорогие зрители. Виноват, слушатели, — начал Замарин. — Сейчас я покажу вам, вернее, расскажу, короче говоря, сейчас я исполню свой первый номер. Передо мной на столике лежит обычная шляпа. В ней, как вы сами… В общем, в ней ничего нет, поверьте мне на слово, А сейчас слушайте внимательно Раз, два, три! Ап! Я достаю из нее живого зайца.
Восхищенные слушатели дружно захлопали у своих приемников, и только Грелкин процедил сквозь зубы:
— Все врет. Уши он оттуда достал. От мертвого осла. Нет там никакого зайца, и шляпы тоже нет.
Зинаида толкнула мужа в бок, а Замарин, откланявшись, приступил к исполнению следующего номера.
— У меня в руке обычный газетный лист. Теперь внимание — я рву газету на мелкие клочки. Готово. А сейчас следите за моими руками. Раз, два, три! — Ив следующий момент Замарин неуловимым движением развернул перед потрясенными слушателями абсолютно целую газету.
Город взорвался аплодисментами.
— Не было у него никакой газеты, все липа, — сплюнул Грелкин.
— Заткнись, — отрубила жена.
В этот вечер Замарин был явно в ударе. Решительно все удавалось ему. По ходу программы студию постепенно заполняли гирлянды живых цветов, аквариумы с золотыми рыбками, целая стая голубей и даже начальник местной пожарной охраны, непостижимым образом оказавшийся в рукаве иллюзиониста. Калачаевцы были вне себя от восторга.
— Ив заключение, — сказал Замарин, — я исполню номер, который был отмечен специальным призом жюри на международном конкурсе в Болонье. Номер называется «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Сразу предупреждаю — с фазаном он никак не связан. Каждое слово в названии соответствует цвету шарика. Всего шариков семь. Красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый. Все эти шарики я буду поочередно извлекать из своего правого уха и жонглировать ими в воздухе. Когда я достану последний, фиолетовый, свет в студии погаснет, шарики же, наоборот, зажгутся и будут прыгать в воздухе как бы сами собой, оставляя в темноте разноцветные следы. Те, кто успел побывать на моем выступлении, знают, как это красиво, тех же, кто не имел такой возможности, я призываю довериться собственному воображению. Итак, начинаем. В руках у меня, как обычно, ничего нет. Раз! — И из уха фокусника появился красный шарик. — Два! — Вслед за ним выскочил оранжевый. — Три! — Желтый. — Четыре! — Зеленый. — Пять! — Голубой. — Шесть! — Синий.
Шесть разноцветных шариков плясали в его руках. Город замер. Сделав эффектную паузу, Замарин выкрикнул:
— Семь!
Но тут же осекся — фиолетового шарика не было.
— Извините, товарищи, накладка, — запинаясь, пробормотал иллюзионист. Сердца калачаевцев захлестнула теплая волна сочувствия.
«Не волнуйся, — мысленно подбадривали они своего любимца, — попытайся еще раз. Мы тебе верим, и ты не можешь нас разочаровать».
Словно уловив этот мощный импульс, Замарин вновь шагнул к микрофону:
— Я повторяю номер. Внимание, начали. Раз! Я достаю из уха красный шарик. Два — оранжевый…
— Лапшу он оттуда достает, — злорадно шепнул Грелкин, но жена не слышала его. Мысленно она была рядом с артистом.
—.. три — желтый, четыре — зеленый, пять — голубой, шесть — синий…
В городе прекратилось всякое движение.
— …Семь! — отчаянно крикнул Замарин.
Фиолетового шарика опять не было.
— Извините, товарищи. Видимо, непривычная обстановка слишком подействовала на меня. Мой коронный номер у меня не получился…
— Факир был пьян, — ловко сострил Грелкин, но наткнулся на испепеляющий взгляд жены.
Щелкнул микрофон, наступила тишина. Грелкин встал с дивана, с хрустом потянулся, и в этот момент что-то упало из его уха на пол, прямо к ногам жены.
— Смотри, Паша! — закричала она, нагибаясь. — Шарик! Фиолетовый! Нашелся все-таки!!!
— Чего раскудахталась, — цыкнул на жену Грелкин. — Он же в моем ухе нашелся, а не в его. Правильно я тебе говорил — все они халтурщики.
Проверка
Впервые опубл. в газ. «МК», сентябрь 1981.
В дверь позвонили, я открыл. На пороге стояли двое. Один высокий, в вязаной коричневой кепке, в сером пальто с каракулевым воротником, в красно-зеленом мохеровом шарфе, коричневых диагоналевых брюках и черных ботинках с развязанными шнурками. Второй не помню в чем.
В вязаной шапке достал из кармана блокнот, послюнявил палец, открыл нужную страницу.
— Вы Дудов Никанор Степанович?
— Я. — ответил я.
— Родились 25 мая 1936 года?
— Точно.
— Место рождения — город Острогожск Воронежской области?
— Он самый.
— Русский?
— Русский.
— С 1955 по 1958 год проходили службу в рядах Советской Армии?
— Проходил.
— После окончания службы с января 1959 по апрель 1967 года работали водителем механизированной колонны Новоогурцовского автокомбината?
— Работал.