Шypa Ширвиндт
Начинаю писать портрет Шуры Ширвиндта, и… рука останавливается. Слишком давно знакомы, слишком плотно общаемся. Тот случай, когда знание деталей только мешает. Как говорится: лицом к лицу – лица не разглядеть. Да и не с моими жалкими возможностями браться за такую модель. Здесь нужны сочные краски, рембрандтовская кисть. Фантазируя, закрываю глаза и вижу портрет Шуры – в домашнем халате, в кресле, с бокалом вина и Саскией на коленях… Или даже с двумя Саскиями… или тремя… (Сразу оговорюсь: ревнителей домашнего очага прошу не возмущаться. Уверен, Таточка Белоусова, жена Шуры, простит мне эту фривольную композицию. Она мудрая женщина и понимает, что силуэты двух-трех Саский на полотне не затмевают ее лика мадонны и царицы семейного очага. В свое время я подтвердил это стихами в ее честь, где есть и такие строки: «Как самый счастливый билет в лотерее, так русская женщина – в доме еврея!») Впрочем, не отвлекаемся. Итак, рисуем Шуру с несколькими Саскиями… Это стереотип, который навязал ему кинематограф: сердцеед, соблазнитель, бабник!..
Иногда, правда, давали сыграть роли меньшевиков. Особенно в застойные годы. Кто-то наверху решил, что типичный меньшевик – это Ширвиндт в пенсне… Большевика разрешили сыграть только один раз, в фильме Карасика, и то – в гробу!
А он еще наиграл бесчисленное количество иностранцев: элегантный француз, суматошный итальянец и, конечно, невозмутимый англичанин с неизменной трубкой во рту.
О, эта несчастная судьба артиста с космополитически правильными чертами лица!
И мало кто знает, что начинал Шура свою жизнь в искусстве как простой русский мужик в спектакле Театра имени Гоголя по пьесе Салынского… Шура с нежностью вспоминает эту этапную роль, когда целый акт надо было лежать в валенках в избе на печи, а потом произнести всего одну реплику: «ПОШТО, МУЖИКИ, ЗАЗРЯ ПО СТЕПУ МЫКАЕМСЯ?!»
Представляю, как замирал зал от неожиданности!..
К сожалению, позже ничего близкого по силе выражения глубины народного чувства драматургия ему не предлагала.
А зря! Ведь если приглядеться повнимательней, Александр Ширвиндт – явление в нашем искусстве удивительно российское, почвенное, сермяжное, если хотите, – недаром же его так обожают и принимают простые люди: рыбаки, егеря, шоферы да и просто ханыги у магазинов. Спотыкаясь о его фамилию, именуя его то Ширлингом, то Шиллингом, они все-таки моментально признают его стопроцентно своим, надежным мужиком.
Вообще убежден: владение Шурой так называемыми «подцензурными выражениями» – искусство неповторимое, музыкальное, если вдуматься! Не удивлюсь, если со временем меломаны и знатоки будут организовывать специальные концерты в залах филармонии, чтобы прийти и послушать, как звучит какое-нибудь низкое «бля» в Шурином исполнении…
А впрочем, может, я ошибаюсь, российского мужика ему уже не сыграть. Потому что впереди у него – роли из библейских сюжетов… Пастух Авраам… Или строитель ковчега Ной. А может, и Моисей, ведущий толпы людей через пески? Картина, достойная кисти Иванова: идет Шура с развевающейся бородой по барханам, дымит трубкой, подбадривает слабых, осаживает нахальных. И так он естественно вписывается в эти библейские пейзажи… И лишь печально-иронический взгляд выдает вечный вопрос, волнующий его с молодости: «Пошто, мужики, зазря по степу мыкаемся?!»
Михаил Державин
У Миши Державина нелегкая актерская судьба – о нем почему-то не сочиняют сплетен. Это вам не Гафт, не Козаков… Не Ширвиндт, наконец, хотя они появляются на экранах телевизоров почти всегда вместе. Но про Ширвиндта сплетничают, про Державина – нет: вот такая загадка зрительской психологии.
Даже в зените своей славы, когда Миша был Ведущим популярнейшего «Кабачка „Тринадцать стульев“», о нем не сочиняли слухов и анекдотов. Про пана Директора – да («женился на пани Монике»), про пана Гималайского – пожалуйста («У Гималайского родилась тройня. Все три матери чувствуют себя хорошо…»). Про пана Ведущего ничего подобного никто не припомнит.
Просто симпатичный Ведущий – и песенка «Закрыт, закрыт кабачок…» Мало! Непростительно мало для известного артиста, каким Державин и является на сегодняшний день.
Пора исправлять превратности судьбы. Пора посплетничать о Державине, тем самым переведя его из разряда «широкоизвестных» в разряд «знаменитых», где ему и приличествует быть соответственно таланту и заслугам.
При этом ничего и не надо выдумывать. Здесь подойдет грибоедовское: «…Я правду о тебе порасскажу такую, что краше всякой лжи…»
Итак, Михаил Державин – сын известнейшего вахтанговского актера Михаила Державина – с детства был окружен знаменитостями и популярнейшими личностями (Щукин, Симонов, Целиковская, Максакова, Завадский…). Список, которого иному хватит на целый том мемуаров и интервью, Миша скромно умолчал, не сделав друзей отца своими покровителями…
Ну, ладно. Можно это и как-то понять и простить. Но, выйдя из знаменитой семьи, он, женясь неоднократно, попадал в еще более знаменитые семьи… И снова – никакого резонанса в обществе.
Сообщаю любопытным: первый тесть – Аркадий Райкин.
Не ахайте! Да, об этом не писали… Да, вы не знали! А как вы могли знать, если Михаил никогда не стоял на сцене рядом с великим родственником и никогда не сообщал журналистам, что, мол, «вот тут… как-то с женой Катей и с… Аркадием Исааковичем мы пьем чай на кухне… и он меня спрашивает… Миша, а в чем смысл жизни?»
Не было таких интервью. И, естественно, народ не знал ни дня свадьбы, ни часа развода… Что, конечно, не способствовало славе Михаила Державина.
Второй тесть был еще более знаменит… Легендарная личность. Герой гражданской войны. Фольклорный персонаж… Что вы говорите? Чапаев?!
Почти угадали… Буденный!
И опять никакой утечки информации. Про то, что Миша Державин – зять легендарного маршала, знали лишь очень близкие люди да еще, может быть, «классные следопыты». Это их мужественные отряды, бредущие по запутанным маршрутам Первой Конной, добирались наконец до поселка Переделкино, где располагалась маршальская дача и где их рапорт должны были принять сам Семен Михайлович, или его жена, или член его семьи, которым обычно и оказывался, к их изумлению… Ведущий «Кабачка».
Походы Первой Конной заставляли их любить учителя. «Кабачок» они любили сами, со всей страстностью чистых пионерских сердец. Поэтому, когда выяснялось, что после многодневного бессмысленного перехода по болотам и топям надо салютовать и рапортовать пану Ведущему из «Кабачка», они понимали, что труды и лишения были не напрасны и счастливое детство, которое обещало государство, уже наступило.
– ПИОНЕРЫ! – говорил им Державин, поднятый охраной с постели и потому застенчиво запахивающий полы домашнего халата, из-под которого выглядывали пижамные штаны. – ЗА ДЕЛО ПАРТИИ БУДЬТЕ ГОТОВЫ!
– ВСЕГДА ГОТОВЫ! – отвечали пионеры и тут же, без паузы: – ПИОНЕРСКИЙ ПРИВЕТ ПАНУ ЗЮЗЕ! УР-РА!!!
Седой маршал наблюдал эти сцены с балкона, прислушивался к раскатному «ура» и смахивал скупую слезу..
Он вообще очень любил зятя-артиста. Часто играл д ля него на гармонике и давал ему творческие советы типа:
– В театре, Миша, я думаю, как в бою… Надо доверять первому решению. Увидел Человека – и руби его к ядрене матери! А то, Миш, он тебя зарубит!
Советы тестя впрок не пошли.
Михаил никого не порубал из своих коллег, никого не оттолкнул, даже локтем.
Так и жил, обходя сплетни и скандалы. Поэтому настоящая слава обходила его…
И сегодня он «выгодно» женат с точки зрения прибавки популярности. Его жена – популярная певица Роксана Бабаян, но поет с ней почему-то нахальный эстонец Урмас Отт, а Миша даже не аккомпанирует…
К чему я все это рассказываю?!
К тому, что мы равнодушны и нелюбопытны… И судьбой артиста не интересуемся, пока он не запьет, не повесится или в отчаянии не начнет публично перетряхивать постельное белье…