Однако никто, кроме немногих посвященных в тайну, не мог предполагать, что Уайт-Уэбс стал центром очередного международного заговора контрреформации против ее противников, удар по которым она снова пыталась нанести на английской земле.
Благообразный мистер Миз (он же Фармер) был не кто иной, как сам глава английской провинции ордена иезуитов Гарнет. Иезуитом был и его слуга Джон – опытный заговорщик Ник Оуэн, и слуга «мистера Перкинса» – священник Олдкорн. Гостили в доме также иезуиты, приезжавшие туда под различными личинами: Фишер, принимавший фамилии Перси и Ферфакс, Джерард, называвший себя то Стандишем, то Бруком, и, наконец, Гринвей, известный под именами Гринвелла и Тесмонда.
Заезжали в Уайт-Уэбс и посетители, не носившие сутаны. Это были большей частью католики – участники восстания впавшего в немилость елизаветинского фаворита Эссекса (1601 г.).
Они советовались с иезуитами о дальнейших планах действий. Особо частыми посетителями Уайт-Уэбса были высокий молодой джентльмен Роберт Кетсби и маленький, толстый человек, которого его спутник именовал Томом. Это был очень важный посетитель, недавно вернувшийся из Рима, где он совещался с отцом Парсонсом. Подобные посетители вообще не называли своих имен – однако опытный дворецкий Скинер прямо провожал их к действительному хозяину дома – мистеру Мизу.
Позже это заговорщическое гнездо прозвали впоследствии гаремом. Пребывание в уединенном доме отца Гарнета с двумя своими «духовными дочерьми» наводило на многие фривольные мысли. Их было особенно трудно избежать, так как Елена Бруксби даже родила сына, а Гарнет должен был сознаться, что сам крестил ребенка. Малыш родился лысым, и верховный судья Кок бесцеремонно спрашивал, не было ли у мальчика тонзуры – выбритой макушки, как у католических патеров.
Но это было много времени спустя, когда отцом Гарнетом вплотную занялись судебные власти. А вот дерзостные намеки со стороны своих собственных коллег ему пришлось терпеть значительно раньше. Прежде всего, от старокатоликов, т. е. от той части английского католического духовенства, которая выступала против иезуитов и их происпанской политики. Иезуитское начальство поэтому должно было для поддержания авторитета ордена послать специального расследователя Грифита Флойда, чтобы узнать, действительно ли провинциал предавался греху чревоугодия и придал непозволительно интимный характер отношениям со своими аристократическими поклонницами. Отец Флойд сообщил, что им «обнаружено чересчур много».
Разногласия, которые разделяли отца Гарнета со старой католической партией, имели более серьезный характер, чем споры о наилучшем образе поведения для духовного пастыря Анны Уокс и Елены Бруксби. Поэтому спор продолжался с нарастающей силой. Сам Парсонс в полемике именовал своих оппонентов педантами и дураками. Отвечающий ему от имени старокатоликов патер Уильям Уотсон назвал свой трактат «Десять щекотливых вопросов», за что его в свою очередь нарекли «щекотливым Уотсоном».
Вместе с другим священником, Уильямом Кларком, он занимался обличениями честолюбия «короля» Гарнета, резко осуждая планы содействия возможному нападению испанцев. Не имея под рукой такого благодарного материала, как «духовные» упражнения провинциала, Парсонс в своем ответе старокатоликам обвинил их всем скопом не только в разврате и пьянстве, но не забыл упомянуть и об их греховной склонности к игре в кости и о краже оловян ной посуды.
Осталось невыясненным, какой характер носила связь отца Гарнета с Еленой Бруксби. Известно, что пока она готовилась разрешиться от бремени, Гарнет послал ее супруга совершить богоугодное дело – сначала вступить в заговор старокатоликов, а потом выдать его правительству, которое уж само должно было отправить на виселицу неудобных противников иезуитского ордена.
В это время католики уже успели убедиться, что сын Марии Стюарт, занявший английский престол, не только не собирается порывать с протестантизмом, но не намерен даже выполнять обещание об отмене репрессивных законов, изданных при Елизавете против приверженцев римской церкви. Позицию короля передают сказанные им слова: «Поскольку ныне за меня все протестанты, мне не нужны паписты».
Патеры Уотсон и Кларк решили показать Якову, что католики ему по-прежнему «нужны», что они – сила в Англии. Это сразу бы привело к достижению старокатолической партией всех ее целей: равноправия для католиков в Англии и дискредитации иезуитов.