— А если мне… на Украину, Павел?.. Разведчиком был в ЧК, помнишь?
— Подумаем, Володя… А Бижевич рядовым бойцом ушел в ополчение.
— Что ты говоришь, Павел? Он же был начальником отдела. Два ромба. Чудеса!
… Вернувшись от меня из лагеря, Павел Ипатьевич побывал у заместителя наркома и выложил ему всю мою историю.
Поручили заняться Бижевичем особой инспекции.
— Пригласили дать показания и меня, — рассказывал Бочаров. — Припомнил я угольную волынку и провокатора. Красный Лог не забыл. Раскрыл провокационное поведение Бижевича при проверке жалобы на тебя, Володя. Словом, раздел его. Ведь его учили, предупреждали. Наказывали за ошибки. Думали — поймет человек! А он калечил живых людей. «Я готов уехать на периферию, — заявил Бижевич при следствии в особой инспекции. — Я же не против Советской власти. Я кровь свою отдам за партию!»
«Отчислить из органов госбезопасности и направить Бижевича в распоряжение райвоенкомата» — так решили в особой инспекции.
— Больше я Бижевича не встречал, — закончил Бочаров.
Мы долго молчали. Потом Бочаров сказал:
— И твоим делом занялись, Володя. Правда всегда победит. Только верить нужно. Сильно верить.
— И иметь верного друга, — добавил я.
— Опять двадцать пять. Партию благодари, Володя!..
А по темному небу тревожно метались лучи прожекторов.
1962—1965 гг.
Куйбышев.