— Привет! — развязно сказал он, поднимая руку, — Как поживаете?
Не дожидаясь приглашения, он опустился на табурет перед столом начальника и оглядел скромную обстановку кабинета.
— Фи! — оказал он и наморщил свое плоское лицо с коротким и будто расплющенным носом. — Разве не нашлось в Одессе пары хороших кресел и приличного дивана для такого солидного места? — Он покачал головой и с интересом уставился на начальника Особого отдела. — Вы и есть Фомин? — спросил он.
— Я и есть.
— А меня вы знаете?
— Не имею удовольствия.
— Я — Винницкий. Иногда меня еще называют Япончиком. Может быть, слышали? А это мой адъютант… — Япончик замялся. — Зовите его Жора Дуб, он не обидится.
Фомин выжидательно молчал, разглядывая посетителей и стуча карандашом по стопке бумаг. Лицо у него тоже было скуластое, твердое, монгольского типа, с редкой щетинкой на подбородке.
— Так вот, — продолжал Япончик, несколько сбитый с толку тем, что его имя, казалось, не произвело на Фомина никакого впечатления, — я имею к вам серьезный разговор. В последнее время вы стали очень грубо обращаться с моими людьми.
— С какими это «моими людьми»? — прищурился Фомин.
Япончик досадливо сдвинул брови:
— Товарищ Фомин, мы не дети! Вы знаете, кто я, я знаю, кто вы.
— Ну, допустим, — согласился Фомин — Дальше что?
— Вот я и говорю: вы очень грубо поступаете с моими людьми и коцаете*["4] их где придется.
— Мы расстреливаем бандитов, — сказал Фомин, — Пока еще мало, недостаточно. Впредь будем расстреливать больше.
— Правильно! — Япончик хлопнул ладонью по столу. — Совершенно правильно делаете, товарищ Фомин! Это говорю вам я, Михаил Винницкий! Некоторые глупые люди думают, что я такой же, как они. Бессовестные враки! Спросите кого хотите, и вам скажут: Винницкий никогда не обижал бедняков! Винницкий всегда был за рабочий класс и подвергался страшным издевательствам в деникинской контрразведке! И я сказал своим людям: одно дело — грабить при белых и совсем другое дело — грабить при красных. Это две больших разницы! Я не бандит, чтоб вы знали! Я экс-про-при-атор! — запнувшись на трудном слове, объявил Япончик. — Революция для меня родная мать! И если теперь кто-нибудь возьмется за старое, тому я злейший враг, и пусть их бьет в самую душу чека и Особый отдел! Даю на то свое согласие!
— Покорнейше благодарим! — усмехнулся Фомин. Он все еще не мог понять, к чему клонит Япончик. — Обошлось бы и так как-нибудь.
Япончик «пропустил это замечание мимо ушей.
— И вот я имею до вас деловое предложение! — продолжал он. — До сих пор я боролся, сидя в Одессе. Теперь я хочу выйти на простор! Вы, вероятно, знаете, что под моим командованием (он так и сказал — «под моим командованием») тысячи человек. Если хотите, я могу сделать из них регулярное войско за Советскую власть! Что для этого надо? Ровным счетом пару пустяков! Одну бумажку, что я есть красный командир! Остальное я беру на себя. Вы получите боевой полк из отборных смельчаков! Оружие у меня есть, одежа у меня есть, авторитет у меня тоже есть. Дайте бумажку, и через неделю я выступлю на фронт громить белополяков! — Япончик припечатал кулак к столу и откинулся на табурете, победно глядя на Фомина.
— Та-ак… — протянул Фомин. — По-нят-но…
Неторопливо стуча карандашом по бумаге, он лихорадочно перебирал в уме все «за» и «против» Мишкиного предложения.
Обстановка в Одессе сильно разрядится, если Япончик выведет из нее бандитов Но удастся ли ему это? Станут ли они воевать? Народ ненадежный!…
К тому же выдать Япончику требуемый мандат — значит взять на себя ответственность за все его действия. Нелегкая задача!
Или все-таки рискнуть? Какой удивительный случай прибрать бандитов к рукам!…
— Я один таких вопросов не решаю, — произнес наконец Фомин. — Надо согласовать с Реввоенсоветом фронта.
— Правильно! — сказал Япончик. — Что я, не понимаю? Все должно быть солидно! Скажите Реввоенсовету, они не просчитаются!
— Ты уверен, что соберешь людей? — опросил Фомин.
— Товарищ начальник, — снисходительно проговорил Япончик, — вы здесь новый человек, и вам простительно задавать такие наивные вопросы. Мне просто смешно! Винницкого немного знают в Одессе, и его слово чего-то стоит! Если я говорю…
— Ладно, — перебил Фомин, — все ясно. Завтра получишь ответ.
— Вот это разговор! — сказал Япончик, вставая. — Люблю деловых людей! Тогда не буду вас больше отвлекать, разрешите откланяться… И скажите, чтобы нас выпустили отсюда.