Вскоре Дахно опять вызвали в контрразведку и приказали принять новых фармацевтов. Но так, чтоб никто не знал, кем они посланы, — иначе расстрел, У Дахно взяли подписку о неразглашении тайны. На следующий день на базу пришла молодая, очень красивая женщина Благоволина, сказалась беженкой из Вознесенска.
— Она и сейчас работает? — уточнил Горожанин.
— Да,— подтвердил Дахно.
Через несколько дней, перед самым отступлением белых, к Дахно пришел еще один фармацевт Красков. Интеллигентный внешне человек, тихий, послушный, но в фармацевтике мало что понимает и к тому же совершенно глухой. По просьбе этого Краснова, уже после ухода белых, Дахно несколько раз оставался вечерами, чтобы научить его обращаться с лекарствами.
— Если бы вы знали, каких трудов мне стоило все время кричать ему в трубку! Однажды Красков передал чей-то приказ: «Для дела нужен спирт, йодистый калий в кристаллах и перевязочный материал».
Красков назвал такое количество, что мне даже страшно стало, — продолжал Дахно. — Я взмолился. — «Не сделаешь, тебе капут». Так и сказал. «Подписку, мол, дал?» «Завтра, говорит, к концу работы на повозке приедет красноармеец с документами и ты все отпустишь по закону. А сторожа надо на это время сбагрить куда-нибудь».
На другой день, когда все уже разошлись, приезжает на повозке красноармеец. Все чин-чином, буденовка со звездой, и дает требование санитарной части 41-й стрелковой дивизии. Тут пришел сторож, и, как всегда, под мухой. Я на него навалился, наклюкался, мол. Наливаю ему еще полстакана спирта, добавляю воды и говорю: «Бери, опохмелись, и пойди, сукин ты сын, выспись хорошенько, пока я еще здесь».
Дахно снова попросил воды, медленно, блуждая глазами, выпил, и, поставив кружку, стал почему-то застегивать ворот рубахи.
— Сторож ушел. Мы с Аполлоном Васильевичем, Красковым этим, и дворником, которого он привел и который часто помогал нам при разгрузках, вкатили бочку со спиртом на подводу, уложили все прочее. Аполлон Васильевич говорит: «Бумагу давай обратно, красноармейцу, она нужна: вдруг остановят по дороге?» А я говорю: «Как же без документа?» Он ответил: «Выкрутишься, мол, как-нибудь, а бумага все равно фальшивая. Печать и штамп через картошку скопированы и потом, глянь, там в углу написано «копия». Это только для сопровождения». Мне чуть плохо не стало. Аполлон Васильевич давай меня успокаивать. «Не обидим, — говорит. — Хороший товар тебе передам, продашь, богатым будешь». И дал адрес к немцу Генриху Шульцу в немецкую колонию Карлсруэ, что по шляху на Вознесенск. «Скажи, — говорит, что ты от Аполлона Васильевича, и он тебе передаст пятьдесят новеньких покрышек для мотоцикла. При теперешних ценах это — куча золота». Подумал я, с медикаментами как-нибудь выкручусь: йод разведу пожиже и разолью в бутылки, да вот из-за внезапной ревизии не успел. Поехал за покрышками с моим родичем Андреем. А перевезти их через Варваровский мост невозможно — патрули стоят. Я и оставил их у Андрея в Большой Коренихе и попросил подыскать покупателей.
— Как фамилия дворника, который вам помогал? Где он живет? — спросил Горожанин,
— Не знаю, — ответил Дахно. — Еще при царе видел его швейцаром ресторана при Лондонской гостинице. Ну, скажите, ради бога, гражданин начальник, может, не будет мне расстрела? Я все, все сказал!
— Это дело трибунала. Там учтут.
Горожанин распорядился перевести Дахно в отдельную камеру и проследить, чтобы он ни с кем не общался.
— Валерий Михайлович, теперь будем всех брать? — спросил Сашка.
— Как это «всех»?
— Ну, «глухого», барышника и барышню эту, Благоволину. Ее ведь тоже контрразведка подослала.
— Ох, и прыткие! Почему вы считаете, что это уже «все»? Подумайте, Троян, для какого дела потребовалось «глухому» и «барышне», безусловно агентам деникинской контрразведки, такое количество медикаментов? Здесь вопрос посерьезнее. Они не одни.
Их заберем, других напугаем. Тогда у нас, действительно, все провалится. И барышника сейчас не надо трогать. Никуда он не денется со своими покрышками.
На другой день около полудня в комендатуру губчека явилась очень расстроенная Ивановна, уборщица базы аптекоуправления. Не слушая никаких уговоров, она принялась шуметь:
— Мне срочно Сашка нужен! — кричала, Ивановна дежурному, — Сашку мне позови.
— Какой тебе, мамаша, Сашка нужен? — спросил у нее дежурный комендант.
— Как какой? Троян, комсомолец, что когда-то работал у нас на базе.
— Зачем он тебе? Я доложу начальнику.
— «Зачем? Зачем?» Раз говорю, значит нужен. Лопоухие вы тут все! Срочное дело к нему. — И она стукнула кулаком по столу.