Пока Костя лазил наверх, Матвей пытался разглядеть подземелье, но свет фонарика лишь метался по тоннелю. Бойченко не терпелось двинуться вперед, но он знал, что Горожанин вольностей не любит и за действия без приказа может отстранить от операции. Наконец, Костя вернулся:
— Горожанин сказал: «долго внизу не находиться», Конец бечевки он оставил у себя, чтоб мы могли, если надо, тревогу поднять. Велел проверить оружие, беречь свечи и батарейки в фонарях. Пека можно, пользоваться керосиновыми лампами.
Неожиданно вниз спустился Саша Троян.
— Ты зачем? — удивился Матвей.
— Горожанин послал. Мало ли что.
По прямой подземной галерее, вырытой в твердой глине, Матвей полз с фонарем. За ним Костя с «Летучей мышью», а следом, ориентируясь на свет, Сашка. Некоторое время они двигались, не разговаривая. Тьма за светлыми пятнами от фонарей была тугой и плотной. Дышать было трудно, спертый воздух душил.
Отстав от Бойченко, Костя посветил на пол и чуть не вскрикнул. По глиняной осыпи вилял тонкий след. Косте показалось, что он такой же, какой он однажды видел в балке, на песке. Тогда они с ребятами пошли по нему и догнали огромную гадюку, с которой едва справились.
Дрожь пробежала по спине. Воображение ясно рисовало больших страшных змей, каких он недавно видел в иллюстрированной истрепанной книге «Ад» Данте, которую читал Матвей. Змеи набрасывались на голых, людей, обвивали тела и втягивали их в чудовищный кишащий клубок. Костя глянул в сторону: прямо из глины на него глядела, гипнотизируя немигающими глазами, огромная змея. Он отвел взгляд в сторону, но и оттуда на него стала наползать еще одна отвратительная гадина. Он зажмурил на мгновение глаза и все исчезло.
«Вот чертовщина в голову лезет», — подумал он.
— Ты чего? — накинулся на него Сашка. — Нам нельзя отрываться от Матвея. Мало ли что может случиться
— Глянь-ка сюда. Змеиные следы. А вот еще!
— Какие там следы? Так глубоко их под землей не бывает.
— Ты посмотри, Саш... Настоящие змеиные следы.
— По мне хоть чертячьи. Ничего не вижу. Очки запотели.
— Что случилось? — крикнул Матвей из глубины катакомбы. Голос его прозвучал глухо и тревожно.
— Следы змеиные...
Показалось, что Бойченко долго не отвечал.
— Ерунда, никаких змей тут быть не может, — послышался наконец голос Матвея.
— Хватит с вашими змеями, — почему-то рассердился Костя и подумал: «Германцев били, бандитов бьем, а тут что-то мерещится. Герои тоже мне...»
Решетняк в ту минуту забыл, что змеи «привиделись» ему, он поспешил к Бойченко.
Через несколько метров они увидели с правой стороны чернеющий вход в другую катакомбу. Ребята остановились, решая, куда идти. Из боковой катакомбы вроде тянуло свежим воздухом, дышать стало легче.
— Пошли вперед, разведаем, а потом посмотрим, как дальше быть, — предложил Матвей.
Костя воткнул у поворота гвоздодер, привязал к нему шпагат, и они двинулись. Метров через двести Матвей увидел впереди два ярких светлячка, потом еще два. Он пошевелил фонарем, светлячки исчезли.
— Крысы гуляют, — шепотом объяснил Костя. — У них здесь ход к норам. Может, там детвора народилась?
— Терпеть не могу крыс. И мышей тоже, — прошипел Матвей, его всего передернуло.
— У Махно, наверное, пострашнее что видел, — заметил Сашка,
— Видел, но к крысам испытываю отвращение, — сказал Матвей.
— А вон одноглазая, — осветил Костя что-то сверкнувшее во тьме,
Матвей подался вперед:
— Это не крыса, а какой-то камешек блестит. Подобравшись к нему поближе, Бойченко осветил камешек, и тот заиграл голубоватыми лучами. Матвей поставил фонарь, взял камешек и поднес его к свету.
— Хлопцы, гляньте, серьга! И как будто с бриллиантами. Ура, хлопцы! Здесь клад!
Толкаясь, мешая друг другу, ребята поползли вперед. Через полтора-два метра они наткнулись на три позеленевшие медные кастрюли с плотно закрытыми крышками. Кастрюли были одинаковой величины, прямые, ведра по полтора каждая. У одной кастрюли крышка прилегала неплотно. Из щели торчало тряпье, войлок, изгрызенный крысами.
— Отойдите назад и пошарьте хорошенько внизу. Не валяется ли там еще что-нибудь, — сказал Матвей.
Но они больше ничего не нашли. Тогда Костя Решетняк поставил одну кастрюлю на стянутую с себя гимнастерку, чтобы ее легче было двигать за собой по катакомбе. Матвей подталкивал кастрюлю сзади одной рукой, а в раненой зажал драгоценную серьгу. Первым поднялся из колодца Сашка и закричал: