— Какой кретин протер всю машину бензином? — резко спросил он.
— Тот кретин, которого вы, очевидно, разыскиваете! Он не так глуп, как вы думаете, и не оставил для вас свою визитную карточку в машине, — ответил начальник отделения.
Услышав за последние полчаса уже второй раз намек на собственную недальновидность, Никитин не выдержал и рассмеялся. Начальник отделения с недоумением уставился на него, затем осмотрел свой мундир, предполагая, что, быть может, он является причиной смеха майора. Но мундир был в порядке. Тогда начальник отделения, так и не догадавшись о причинах смеха Никитина, недовольным тоном сказал:
— Что здесь смешного?
Смешного, действительно, ничего не было. Но то радостное возбуждение, которое испытывает охотник, идя по следу осторожного и опасного зверя, испытывал сейчас и Никитин. Ему было весело, а вдаваться в подробности не входило в его намерения, поэтому, поблагодарив начальника отделения, он извинился за беспокойство и направился к машине, где его ждал капитан Гаев.
— Поехали на Ваганьковское кладбище, со стороны Звенигородского шоссе, — сказал он шоферу и, откинувшись на спинку сиденья, спросил Гаева:
— Ваше мнение как специалиста?
— Машина любопытная. Протекторы сработаны, на задних колесах цепи своеобразного рисунка. Прокладка картера мотора пропускает смазку, поэтому на длительных стоянках машины должны быть масляные пятна, — ответил Гаев.
Постовой милиционер на Звенигородском шоссе указал им, где была обнаружена машина. Здесь действительно были жирные пятна. Судя по следу, можно было предположить, что «Олимпия» появилась со стороны Окружной дороги. Вынув предусмотрительно захваченный с собой план города, Никитин утвердился в своих предположениях: неизвестный водитель «Олимпии», стремясь запутать следы, перегнал машину с Киевского шоссе на Звенигородское и здесь бросил ее, так как горючее кончилось.
Задача напрашивалась сама собой: нужно было повторить маршрут «Олимпии», но в обратном направлении.
Они сели в машину и по Звенигородскому шоссе направились в сторону Окружной дороги.
Переехав Западную железную дорогу, затем запасные пути железнодорожного тупика, по Второй Магистральной, узкой и неровной улице, ориентируясь на величественный силуэт здания университета, они выехали на Пятую Шелепиху.
Здесь встала непреодолимой преградой Москва-река. Мостов не было, а крутые берега и речные причалы исключали всякую возможность выбраться по льду на противоположную сторону.
По этому пути водитель не мог провести «Олимпию» к Ваганьковскому кладбищу.
Повернули обратно. Добрались до переезда и свернули направо. По Четвертой Магистральной, минуя Второй таксомоторный грузовой парк, «Победа» выбралась на Хорошевское шоссе.
Проехав несколько километров, они остановились: направо широкое шоссе вело в Серебряный бор, левее — куда-то вниз, к берегу реки. Никитин указал влево, и машина свернула на плохую разбитую дорогу, затем через несколько минут они выехали к переезду через реку. На противоположном берегу широко раскинулась приземистая деревня Татарово.
Водитель в нерешительности потянул ручной тормоз, но, увидев, как навстречу им с противоположного берега уверенно выехал на лед самосвал ЗИС, груженный кирпичом, он повел машину к Татарову. На левой обочине, при въезде на берег, Никитин увидал след колеса с цепью уже знакомого рисунка. Остановив машину, вместе с Гаевым он вернулся назад к следу.
Можно было предположить, что тут, около переезда, скоплялся грузовой транспорт. Водитель, торопясь перебраться на другой берег, объехал со стороны обочины затор и ниже выехал на дорогу.
Никитин и Гаев прошли вниз по следу и убедились, что это предположение верно.
Постовой милиционер обнаружил машину подле Ваганьковского кладбища около шести утра. Накануне с одиннадцати часов ночи до четырех утра шел снег, стало быть, «Олимпия» прошла здесь вчера после снегопада, между четырьмя и шестью часами утра.
Вернувшись к своей машине, они развернули карту. Дальнейший маршрут «Олимпии» в обратном направлении им рисовался так: из Татарова машина по Рублевскому шоссе добирается до Кунцева, затем по Аминьевскому до Киевского шоссе. Где-то в районе между Киевским шоссе и Московско-Киевской железной дорогой водитель «Олимпии» встречался с Мехией Гонзалесом. Это предположение переходило в уверенность.
— Знаете, капитан, я думаю, что нам нужно вернуться обратно в город. «Олимпия» брошена у Ваганьковского кладбища между четырьмя и шестью часами утра. Нам надо прежде всего выяснить, когда после четырехдневного отсутствия явился в гостиницу Уильям Эдмонсон.