— Ну? Быстро отыскал?
Дюбель с некоторой завистью покосился на его мощные, влажные от пота бицепсы.
— Да нашел, не заблудился. А вы чего здесь? Ты вроде говорил, что ушел из спорта.
— Из спорта ушел, а форму терять нельзя. Иначе обижать будут, Геныч.
Генка невольно засмеялся — кто такого бугая обидеть сможет?
Подошли Фриновский со своим напарником; Боб, разматывающий с рук бинты, предложил им с Генкой познакомиться.
— Дюбель.
— Санек.
— Машину купишь, будешь у него ремонтироваться, Геныч, — сказал Басалаев. — Он на автоцентре работает.
— За что это я ее куплю? — усмехнулся Генка, сразу определив, что Санек — его поля ягода: и наколки тоже на руках, и вообще, фрайеров он повидал, слава богу, с одного взгляда определит. Да и Боб предположение это подтвердил:
— Санек года два назад недалеко от тебя был, Геныч. По двести шестой загорал. Фулюган.
Они посмеялись, а Боб шутливо ткнул Санька кулаком в плечо.
Шли через спортзал в душевую, разговаривали.
— Насчет машины я серьезно, Геныч, — продолжал Басалаев. — Не сразу конечно, но поможем. Было бы желание. Для начала с рук возьмешь, подержанную, Санек ее в божеский вид приведет…
— Да на хрена она мне, машина? — искренне удивился Дюбель. — Я выпиваю, девок люблю, по кабакам ходить. Не, ну ее!… Ты чего звал, Борис? Какое дело?
— Ты погоди, Геныч, расскажу. Сейчас, вот душ примем, освежимся малость… Ты посиди вот тут, на скамейке, мы быстро.
Генка уселся в коридоре напротив душевых, курил, разглядывал проходящих мимо него спортсменов, предложил двум девицам, также направлявшимся в душ, «потереть спинки». Те глянули на него как на придурка, сказали что-то оскорбительное, злое, но Дюбель пропустил это мимо ушей — к такому «диалогу» ему не привыкать, на оскорбления он и сам горазд, выйдут вот эти шмары, он им скажет.
Показались в дверях Боб с Фриновским, за ними Санек; все трое были довольны купанием, весело переговаривались.
Гурьбой они пошли к машине Басалаева, новому, желтого цвета «Москвичу» с коротким, обрубленным задом, который стоял поблизости от спортзала, в тени громадного разлапистого тополя.
— Прошу, джентльмены! — радушным жестом хозяина пригласил Боб, распахивая дверцы.
Машина и внутри пахла еще заводом, коврики под ногами были чистые, на сиденьях, обтянутых нарядными чехлами, — ни пятнышка. Генка с интересом оглядел машину.
— Недавно, что ли, купил, Борис? — спросил он.
— Да месяца три назад, Геныч. С рук. Переплатил, правда, но тачкой доволен. От ментов хорошо уходит. Ну садись, садись, чего ты?… Олежек, давай-ка по паре пива. Командуй.
Фриновский стал доставать из сумки, стоявшей у его ног, пиво, подал Дюбелю и Саньку по две бутылки. Генка зубами открыл пробку, стал пить жадными большими глотками.
Довольный, вытер губы.
— Покрепче бы чего.
— Это можно, Геныч, но потом, после операции, — ровно проговорил Басалаев.
— Чего делать-то?
— У одного типа золотишко имеется, слитки. Судя по всему, таскает он откуда-то… Соображаешь? Сегодня у нас с ним встреча, поговорить надо, по душам. Так, чтобы он не особенно запирался — где берет и почем.
— Морду, что ли, набить? — хмыкнул Генка. -Это запросто.
— Ну, там видно будет. В зависимости от того, как этот прапорщик вести себя будет.
— Вояка, что ли?
— Ага, представитель славных Вооруженных Сил. Короче, поедем сейчас в центр, я пойду на встречу один, а вы покантуетесь в одном месте, я скажу где. Потом прокатимся.
— Понятно, — буркнул Генка и открыл новую бутылку.
Из осторожности — да и Валентина так советовала — Рябченко назначил встречу футбольным своим знакомым в самом центре Придонска, в сквере, у фонтана. Приехал он рано, повезло о транспортом, сидел сейчас на удобной длинной скамье рядом с какой-то пожилой парой, слушал их неторопливый бесхитростный разговор о посещении врача, который прописал лекарства, а в аптеках их нет.
Тугие струи фонтана шипели в трех шагах от Анатолия, долетала до самых ног водяная пыль, но Рябченко и не думал менять место. Скамейка стояла очень удобно, сквер отсюда видно прекрасно, никто мимо не пройдет незамеченным.
Было тепло, май перевалил на вторую половину, зелень в сквере буйствовала вовсю. После суматошного дня в части приятно было сидеть вот так, сняв фуражку, расслабившись, думая об отвлеченном, не имеющем отношения к службе. Чувствовал себя Рябченко спокойно: золота с ним не было, если вдруг те двое и выдали себя за лжепокупателей, ничего страшного не произойдет — он от всего откажется и уйдет. А поговорить о деле — отчего не поговорить?! Потолкуют, он назначит им новую встречу, но уже в присутствии Валентины, пусть она сама решает — надежные это люди или нет.