— Зачем это? — спросила с веселым удивлением.
Анатолий пожал плечами, буркнул: «Пригодятся», и она не стала спорить — ему виднее. Но подумала, что зря он весь этот хлам тащит домой, в сараюшке-пристройке и так уже негде повернуться, уж лучше бы нес что-нибудь путное.
Анатолий пошел умываться, а она занялась ужином. Решила, что сегодня они поужинают с вином, захотелось что-то. День был удачным, на работе без нервотрепки нынче обошлось: отправлена в Москву, на завод по переработке вторичного сырья и отходов, партия ящиков, шесть штук, с липовыми сопроводительными накладными. Но перевешивать, как обычно, никто отходы не стал, никому это не нужно, ей верят, ящики благополучно опломбировали и отвезли в транспортный цех. А она еще и пояс с деталями прихватила. День действительно был удачным.
Она хлопотала на кухне, слушала радио, которое в этот вечерний час сообщало областные новости, думала об Анатолии. Решила для себя, что развеет какие-то невеселые его мысли. Кровь у нее сегодня отчего-то бурлила, хотелось, чтобы и Анатолий был весел, не хмурился, чтобы и у него было хорошее настроение. И она сумеет его развеселить.
Анатолием она была довольна. Руки у мужика золотые, все в доме в первый же год переделал — и отопление водяное перебрал, и новый газовый нагреватель поставил, и железо на крыше заменил (они с ним белое, оцинкованное, достали). Потом он за пристрой взялся: чего, мол, гараж хламом всяким занимать, мешать машине. Она не возражала — пожалуйста, делай, ты хозяин. Знала, что этими словами льстила ему, хозяином в доме он никогда не станет, но пусть думает так да делами занимается, а все остальное — ее забота. Доверенность, правда, на машину она на него оформила, сама редко теперь ездила, не хотелось возиться с железками да стоять в очередях за бензином, не женское это занятие. А Анатолию все это было в охотку. Он вообще ведь другой жизнью стал с нею жить. С той, с первой женой, не сказать, чтобы впроголодь существовали, но едва концы с концами сводили. Две девчонки, покрутишься тут. Татьяна в каком-то овощном магазине работала продавцом, много ли там на морковке-петрушке заработаешь, рублей сто домой приносила. Анатолий побольше, конечно, зарабатывал, по четыре рта, как ни крути, и одеться, и обуться надо.
Когда они с Анатолием поженились, Валентина делала все, чтобы он забыл ту, прежнюю свою семью. Такие пиры ему закатывала, так его разодела, на юг на машине возила, что прапорщик ошалел от свалившегося на него счастья, боготворил, носил ее на руках в прямом смысле этого слова. Еще бы, она ему рай создала, ни в чем он, можно сказать, теперь не нуждался. И все допытывался: откуда такие средства, Валентина? Неужели ты столько зарабатываешь?
Она посмеивалась поначалу, помалкивала. Пусть поживет, попривыкнет, вкусит настоящую жизнь. Поощряла его стремление нести все в дом, поняла, что они — одного ноля ягоды. Когда он стал армейское домой таскать, она подтрунивала над ним: ой, гляди, Толик, за плащ-палатки эти возьмут тебя за одно место, куда их столько? А он отшучивался: ребята, мол, на складах все свои, солдатам дела ни до чего нет, за бутылку-другую хоть танк угоняй. Ну, танк, понятное дело, им ни к чему, а остальное пусть носит. Что-то и самим пригодится, что-то потихоньку продать можно, а главное — будет у нее Анатолий на крючочке. В случае чего, припугнет: ты, мол, сам-то чем занимаешься…
«Сам» покруглел за какие-то полгода, порозовел, приосанился. Китель и штаны перешивать пришлось, малы оказались, рубашки свои зеленые стал на размер больше брать, шею давило.
Валентина потихоньку начала давать ему поручения — возить в пригород, к Семену Сапрыкину, рамки-отходы. Семен плавил их, отливал золотые «сигаретки», «карандаши», фигурки всякие, перстни — на это он был большой мастер. Сбывал «презренный металл» Эдька Криушин, но теперь он «завязал», исчез из города. Валентина с Семеном пробовали сами искать покупателей, какую-то часть «сигареток» сбыли, но дело это деликатное и опасное, шло медленно. Вот Эдька умел это делать легко, у него какой-то талант был, умел он безошибочно определять нужных людей. А у Семена с Валентиной не очень-то получалось. Нашли они, правда, азербайджанца одного, тот охотно купил сразу небольшую партию слитков, сказал, что возьмет еще, но что-то не появляется в последнее время. Зовут этого азербайджанца Рамизом.
Анатолий и раз, и другой, и третий отвез на «Жигулях» отходы, потом прямо спросил:
— С завода эти детальки, Валюш?
— Ага, — легко сказала она, а внутри все замерло, напряглось — самый ответственный момент в их отношениях наступил. Как сейчас скажет Анатолий, так и сложится их будущая жизнь.