— Это ж надо, к чему приводит шефство над школой. Ты так скоро начнешь всем ломать кости.
Утром, при распределении заданий, я сказал Лученку, исполнявшему обязанности командира отделения (Демидченко остался ночевать в штабе дивизиона):
— Товарищ командир, одного комплекта инструментов мало. Так мы будем копаться в этой скале до нового года. Надо организовать две встречных бригады. Но для этого нам нужен еще один комплект инструментов. Да и рабочих рукавиц пар две не мешало бы. Посмотрите на руки Лефера — все в кровавых пузырях. — Я тут, конечно, малость преувеличил. Хотелось выставить Сугако в лучшем свете, как безотказного работягу. А получилось наоборот. Лефер даже обиделся, потому что считал, что пузыри на руках бывают только у тех, кто мало или совсем не умеет работать. С такой характеристикой он, конечно, согласиться не мог и поэтому тут же внес энергичный протест:
— Что он говорит? Пусть лучше сам покажет свои руки, — намекнул Сугако на то, что у меня они, пузыри, действительно есть. А у меня их и в самом деле штук по два с каждой стороны. Получился, как говорят в этих случаях, конфуз.
— Не будем уточнять у кого их больше, — прекратил прения Лученок. — А стыдиться их нечего. Это как медали за трудовую доблесть.
Неплохо сказано. Я обратил внимание, что Лученок, исполняя обязанности командира отделения, говорит не на белорусском, а на русском языке.
— Может, подождем возвращения старшины? — спросил Михась.
— Зачем же время терять?
— Ладно. Выпишем тебе командировочное предписание, требование на шанцевый инструмент, дорожное обеспечение и что еще, машину? Извини, машины, сам знаешь, у нас нет. Так что придется добираться тринадцатым номером.
Ну что ж, пешком так пешком. Это я и сам знал без его разъяснений. На склоне горы, метрах в пятидесяти от вершины, на моем пути оказалась огромная каменная глыба. Ни дать ни взять стол с гладкой горизонтальной поверхностью. Отличное место для наблюдения. Невозможно было воздержаться от соблазна постоять на этой террасе, с которой открывался великолепный вид на балаклавскую бухту. Вокруг непрерывно стрекотали цикады. В этом хоре периодически раздавался чей-то свист. Кто это? Я внимательно присмотрелся. Сравнительно недалеко от меня показались два желтоватых столбика. Сурки! Я спрыгнул с камня и побежал вниз. Один из них тут же исчез, другой стремительно несся к своей норе. Я остановился у того места, где недавно раздавался молодецкий посвист. Вертикально идущее вниз отверстие и рядом с ним бутан — своеобразная завалинка, на которой недавно судачили общительные соседи. Я знал, что сурки живут в горах. Но что они способны вырывать для себя норы в каменистой почве, это мне и в голову не могло прийти. Да будь у меня сейчас полный комплект шанцевых инструментов: лом, кирка и лопата, — я все равно ничего не смог бы сделать с жилищем спрятавшегося сурка. Интересные эти зверушки — сурки. Они охотно ходят друг к другу в гости, любят «поговорить о видах на новый урожай». Но как только где-нибудь появляется опасность, тут каждому, как говорится, давай бог ноги: хозяин проваливается в свою нору, сосед налегает на все лопатки, чтобы поскорее добраться до своего жилища. Разбегаясь, сурки не забывают оповестить об опасности соседей. Раньше они свистели, как, бывало, еще в пятом классе посвистывал мой дружок Тимка Прасолов: «Выходи, мол, гулять». Сейчас совсем другое дело. Тот же Тимкин свист, но означающий уже сигнал опасности: «Полундра на полубаке!» Привольно жить суркам в этих местах. Не обходится, конечно, без тревог, большей частью ложных. Но какая это жизнь без переживаний? Да не гоняй их рыжая лиса или горный ястреб, совсем бы разленились, одряхлели. А так другой раз такого страху нагонят, что где и резвость берется.
В штаб дивизиона я пришел около полудня. В радиорубке все было по-прежнему. Даже рекламный снимок улыбающейся борт-проводницы оставался на том же месте, рядом с коротковолновой радиостанцией.
— Смирно! — иронически скомандовал Олег Веденеев, мой товарищ по службе. — К нам прибыл член экипажа береговой обороны краснофлотец Нагорный.
— Вольно, военные интеллигенты! — ответил я в тон поданной команде.
— Ну как там на подступах к Главной базе Черноморского флота?
— Все нормально. Зорко охраняем ваше подразделение от внезапного воздушного нападения.
С Олегом я подружился после зачисления меня в радиовзвод дивизиона. Никто из нас двоих не напрашивался на эту дружбу. Все получилось как-то само собой. Вначале я почти не присматривался к нему. Парень как парень, ну разве что несколько полнее других. Правда, эта излишняя полнота не раз становилась причиной его глубоких переживаний. Во время занятий по гимнастике, особенно вначале, Олег, бывало, ухватится за перекладину турника и, сколько ни старается, никак не может подтянуться хотя бы до подбородка. Старшина гоняет-гоняет его, а потом снимет фуражку, вытрет вспотевший лоб и скажет: И зарос, как уссурийский медведь, и сила, кажись, должна быть, а зад, прости господи, как у бабы.