Осмотрев турбину, Фишер потребовал, чтобы ему показали слитое масло. Анна знала дальнейшее. Негромко, но очень веско Фишер заявлял, что как представитель фирмы не может принять рекламацию.
— Масло загрязнено. В нем песок, вода. Удивляюсь, что машина проработала целых полгода. При таком уходе она должна была сгореть через неделю. Научите ваших техников и инженеров любить машины. Они требуют большего внимания, чем телега.
Анна уже знала, что русские попросят подождать с окончательным решением: необходимо провести анализ масла, слитого из машины.
— Буду очень рад, — корректно ответил Фишер, вытирая белоснежным платком кончики пальцев. — У меня достаточно наметанный глаз. В масле песок и вода, — и упрямо повторил: — Турбина — это не телега. Но хороший хозяин и телегу не смазывает водой. Вы согласны?
Пожилой инженер, окруженный рабочими, молчал и только кивал.
— Анализ можете провести в своих лабораториях. Я вам верю… Кстати, когда он будет готов, привезите ко мне в гостиницу «Англетер», номер одиннадцатый.
В дирекции электростанции Фишер говорил еще резче:
— Вы считаете, что государством могут управлять кухарки. Это ваше внутреннее дело. Но допускать возчиков к обслуживанию техники — нонсенс!
— Простите, — возразил ему директор. — Я знаю, на электростанциях города установлены турбины многих других фирм. На них аварий почти нет.
— Возможно. Но эти фирмы не поставляют вам и десятой доли того, что приходится на немецкую «Континенталь». Это вы берете в расчет? А кредит! Какая страна, кроме Германии, предоставила Советам кредит в полтораста миллионов?
— Но это не значит, что можно продавать нам недоброкачественные машины.
— О! Экспертная комиссия проверяла турбину! — парировал Фишер. — Я не могу принять рекламацию. Наша фирма сотрудничает с десятками стран мира. А рекламации — почти все — поступают только от вас. Я поставлю перед экспертной комиссией и руководством фирмы вопрос о сознательном подрыве нашего авторитета на мировом рынке, в чем виноваты ваши неквалифицированные кадры!
— Наши кадры скоро будут выпускать свои турбины. Попомните, будет и такое!
По пути к машине Фишер спросил Анну.
— Как с сестрой? Договорились?
— Я все уладила, Франц.
— Заезжайте в гостиницу в девять вечера; остальное решим за ужином.
Но и за ужином Анна ничего толком не узнала. Около полуночи они отвезли сестру Софью к знакомым на Васильевский остров, а сами поехали к ней на квартиру. В квартире Фишер попросил Анну сварить крепкий кофе и приготовить полведра теплой воды.
— Зачем?
— Я уже напоминал тебе, Анна, о Синей бороде. Женщин чаще всего губит любопытство.
— Губит? Франц, ты о чем?
— Только о том, что женщин часто губит любопытство. Только об этом, дорогая. Ты сама все узнаешь через два часа.
Пожав плечами, Анна ушла на кухню, чтобы сварить кофе. Когда она вернулась, то застыла на пороге от удивления: Фишер был в синем халате, которые носят уборщицы. Он стоял на коленях перед ведром и готовил цементный раствор. Вытерев о подол халата испачканные руки, Фишер взял у ошеломленной Анны кофейник, налил кофе в чашку и выпил его залпом.
— Франц…
— Дорогая, и в Германии жизнь в шалаше — не рай. — Фишер, будто заправский каменщик, мешал раствор. — Один мой очень хороший знакомый попросил меня оказать ему небольшую услугу. Не безвозмездно, конечно. Он уехал из России в начале двадцатых годов. Все свои ценности взять с собой не мог. Они спрятаны здесь, под лестницей черного хода, на первом этаже. Кстати, ты покараулишь, пока я вскрою тайник, выну ценности и заделаю дыру.
— Франц!
— Уже все решено, Анна.
— Но Франц…
Фишер поднялся с колен, бросил мастерок в ведро:
— Можешь идти и предать меня. Иди! Еще не поздно.
— Дорогой, скажи мне — это не преступление?
— Какое же преступление — вернуть владельцу его собственность! Ты меня просто удивляешь, Анни!
— Да, да… Я просто глупая девчонка, — сказала Маринова. Ей так хотелось до конца, до самого донышка верить Францу. Ведь никто никогда не обходился с ней так мягко и ласково, как он. — Прости меня, дорогой…
— Идем, Анни.
По лестнице черного хода они спустились на первый этаж. Полусорванная с петель дверь во двор была открыта. Анна стала в глубине проема. Позади нее слышалось частое дыхание Фишера. Раздалось несколько сильных ударов по кирпичу. Стало тихо. Потом посыпались крошки. Потом шлепки раствора…