Дверь действительно оказалась открытой. Горлов с напарником очутились на темной лестнице, которая вела на второй этаж. Под их шагами запели на разные голоса деревянные ступени, вверху метнулась длинная тень и раздался настороженный голос:
— Кто там?
Сергей и его помощник застыли у входа, сжимая револьверы. Молодой мужчина в вышитой косоворотке высоко поднял лампу и разочарованно произнес:
— А-а… ребята… Входите! Ну, чего встали?
Он распахнул шире дверь и вернулся в комнату. Сергей и чоновец зашли следом.
Мужчина поставил лампу на стол и окинул их насмешливым взглядом.
— На помощь прислали? Думают, сам не справлюсь? Ну, давайте!
Он подошел к комоду, выдвинул ящики и стал осторожно перебирать вещи.
— Начинайте здесь, а книгами займусь я сам. Они для вас не по зубам, — теперь он улыбнулся дружески и подошел к высоким книжным полкам. — Хорошо, хоть вы. А то я, признаться, струхнул. Не дай бог, думаю, Акулов собственной персоной!
Одну за другой он вынимал с полки книги, быстро пролистывал их и вновь ставил на место.
— Ну, что стоите? — обернулся он. — Живее приступайте!
— Сначала ваши документы посмотрим, — сказал, наконец, Горлов. Он был обескуражен встречей и странным поведением этого человека. — Мы из губчека.
— Могли бы не представляться. Я вас и без того узнал. А вот то, что вам не сказали, кому посылают на помощь, это уж ни в какие ворота…
— Документы! — потребовал Сергей.
Мужчина улыбнулся, пригладил тонкие русые усики.
— Вы правы, — сказал он. — Надо знать, с кем имеешь дело. Прошу!
Он протянул Горлову удостоверение.
«Дано настоящее, — читал Сергей, — тов. Лукоянову в том, что он с 15 октября с. г. состоит в Терской губернской чрезвычайной комиссии на должности сотрудника по особо важным делам».
Внизу стояла так хорошо знакомая Сергею размашистая подпись Долгирева, сделанная зеленым карандашом, и печать губчека.
— Что-то я вас не припоминаю, — пробормотал растерянно Сергей. — Придется нам пройти в губчека.
— Не валяйте дурака! — зло произнес Лукоянов. — Слишком мало у нас времени на обыск, чтобы заниматься ночными прогулками. Скоро утро. Приступайте, раз пришли.
— Я прошу вас пройти с нами в губчека! — настаивал Сергей.
— Ты давай здесь не командуй! — глядя ему прямо в глаза, ответил Лукоянов. — Закончим обыск, тогда и прогуляемся. А если сомневаешься, иди уточни у Бухбанда. А парня оставь помочь мне. Я и так из-за вас потерял много времени.
Сергей стоял в нерешительности. Однако удостоверение сотрудника губчека, а главное, ссылка на Бухбанда сделали свое дело.
— Ты вот что, — обратился он к помощнику, — оставайся здесь да смотри в оба. А я мигом, до аптеки. Позвоню и назад. Понял?
— Чего проще, — ответил парень и взвел курок револьвера.
На новом месте Анна спала тревожно и чутко. Едва забрезжил рассвет, она была уже на ногах. Быстро умылась и уложила косу перед старинным овальным зеркалом в темной раме. На нее смотрело свежее молодое лицо, которое с успехом могло принадлежать двадцатилетней девушке, не будь глаза такими строгими и серьезными. Но сегодня Анна не любовалась собой, как это делала раньше. Она недовольно поморщилась, заметив легкую припухлость под глазами, и с тревогой глянула на виски. Слава богу, пока не видно предательских серебринок в густых блестящих прядях.
Скоро тридцать! С того дня, как Анна нечаянно нашла первый седой волос, она с ужасом думала о том времени, когда начнется увядание, когда она уже не будет ловить на себе восхищенные взгляды окружающих. Правда, до этого еще далеко, но и сделать ей надо много. Ее черед придет — Анна фанатично верила в свою звезду. А для этого просто необходимо быть красивой, обаятельной и нежной. Она любила свое лицо, свое гибкое упругое тело. Даже в трудные годы супружеской жизни Фальчикова держала себя в жесткой узде, старалась не нервничать, чтобы не появились преждевременные морщины.
Замужество было ошибкой. Теперь это окончательно ясно. Вскоре после свадьбы, к ужасу своему, она увидела подле себя не покоренного красавца, нежного и мягкого, а грубого мужлана, солдафона и эгоиста. Анна терпела его, ибо наградой было знакомство с высшим светом, где без мужа она не смогла бы появиться, и восторженное обожание всей верхушки Терского войскового круга.
Перед блистательной Анной Федоровной уже открывались заманчивые перспективы, когда вдруг грянула революция. Сначала Анна растерялась, однако очень скоро вновь обрела уверенность. Случилось так, что в годы скитаний по Югу России они с мужем оказались в лагере эсеров. Анна стала активным членом партии. Ее мало интересовали лозунги «социализации земли»; громкие разглагольствования о народе, о крестьянине-труженике она всерьез не принимала. Главное — борьба. Борьба против ненавистного большевизма, спутавшего все ее карты. Авантюризм, присущий ее натуре, — качество, как она считала, свойственное всем великим женщинам, — нашел благодатную среду. Атмосфера таинственности, заговоров и мятежей как нельзя более импонировала Фальчиковой. Анна всей душой отдалась новой деятельности, став незаменимым человеком для связи и особых поручений.