Втроем быстро связали бандитов и тут услышали на улице выстрел. Спустя некоторое время в дом вошел Калгин.
— Где третий? — спросил его Григорий Абрамович.
— Когда вы здесь зашумели, он кинулся было бежать, я спрыгнул с дерева, да неудачно, упал на колено. Он на меня — с ножом... Я и выстрелил. Кажется, наповал...
Вышли на улицу.
— Ну, так где же он? — спросил Трояновский.
Калгин удивленно оглядывался.
— Да вот же, здесь он лежал!
Григорий Абрамович посветил вниз, увидел темные пятна на земле, повел фонариком влево — на некрашенных досках забора отчетливо были видны кровавые отпечатки ладони.
— Беги, срочно звони во все больницы: как поступит раненый, чтоб немедленно сообщили нам! — скомандовал он Берману.
Раненого бандита подобрали на привокзальной площади, привезли в больницу. Он был без сознания. Двое взятых бандитов молчали, как ни бился с ними Трояновский. А нужно, обязательно нужно было знать, кто навел их на этот дом. Мишка, кривя губы в усмешке, бросил:
— Не надейся, Ворон, своих не продаем!
Григорий Абрамович и не надеялся, знал: эти двое не скажут. Вся надежда была на того, третьего, что лежал в больнице. Рядом с ним неотлучно находился Огарков.
Перед смертью раненый пришел в сознание, рассказал все. Показания за него подписал дежурный хирург.
Женщин взяли сразу же, как только Огарков позвонил из больницы. Привели на очную ставку с бандитами. Мишка зло выругался:
— Хват, сволочь, продал!
Трояновский протянул ему показания умершего:
— На, читай!
Мишка скользнул взглядом по листку бумаги, вздохнул:
— Эх, недаром я его брать не хотел! Как чувствовал...
Дело пятое: СОВЕСТЬ ЗАГОВОРИЛА
Зинаида Ивановна, заведующая карточным бюро Нижнеудинска, открыла усталые глаза, и взгляд ее невольно скользнул вниз, к чемодану. Там было пусто. Она не поверила своим глазам, нагнулась, повела рукой. Чемодана не было. И ночную вагонную тишину разорвал ее истошный вопль:
— О-ой! Укра-а-али-и!!
Трояновского вызвал к себе начальник управления транспортной милиции полковник Метелкин.
— Такое дело, Григорий Абрамович... В поезде у заведующей карточным бюро украли чемодан с продовольственными карточками. Представляешь, на весь район и город там были карточки! И среди них — немало рейсовых... В обкоме партии уже знают, звонили. Словом, разбейся, но карточки найди.
Потерпевшая ждала его в Кимельтее. Рассказала:
— Всю дорогу ведь глаз не смыкала! Боялась... И вот тебе на... Перед самой Зимой сморил сон... А в Кимельтее проснулась — ничего. Может, от самого Иркутска караулили?
Трояновский понимал, какую ценность представлял собой чемодан. Особенно из-за рейсовых карточек, которые можно было отоварить в любом населенном пункте страны, даже не имея в паспорте постоянной прописки.
«Разиня! — неприязненно подумал Григорий Абрамович и про себя прикинул: — Так. Значит, до Зимы чемодан наверняка был на месте. Да и в Зиме его вряд ли кто трогал; только что уснула, не успела еще разоспаться-то, наверняка бы проснулась, если что. Значит, здесь, в Кимельтее?»
В первую очередь он пошел к начальнику станции: не ждали ли кого с этим поездом?
— С самого вечера на станции толкался возчик из леспромхоза, ждал своего директора.
— Приехал директор-то?
— Видимо, приехал. Утром возчика уже не было.
Возчика, старичка с седенькой сивой бородкой, Трояновский засыпал вопросами: не видел ли на станции кого из знакомых? Может, кто из них приехал с этим поездом?
Дед задумался. Потом, поглаживая бородку, сказал:
— Не ведаю, с этим ли поездом он приехал, но подвезти просился.
— Кто?!
— Да Степан Никулин. Чемодан еще у него был. Маленький, а тяжелый. Степка его аж двумя руками тащил.
— Далеко увез его?
— Дак до дома! Степка, почитай, два года дома-то не был: сидел за воровство.
— Дом показать можете?
— А чего же не показать? Я Никулиных хорошо знаю. Отец-то Степкин до сих пор на железке работает, с самых двадцатых годов.
Степана дома не оказалось. Мать с отцом тревожно смотрели на Трояновского.
— Неужто опять что натворил? — с тревогой спросила мать. — Какой-то странный он вчера был, вроде как потерянный...
— А сейчас он где?
— Сказал, что в деревню поехал. Дружок там у него в колхозе работает... Обещал сегодня вернуться.
Григорий Абрамович решил произвести обыск в квартире Никулиных.
— Что ж, ищите... — только и сказал Степкин отец, а мать низко опустила голову, словно придавила ее тяжелая ноша.