— От сорока минут до часа вертолет оттуда летит. В зависимости от ветра.
— О, Господи! — взвыл Смирнов и встал. — Пойду с Мусалимом побеседую. Единственный здесь разумный человек.
— Старшая тебе больше не нужна? — осторожно спросил командир.
— Пока не нужна, — рассеянно ответил Смирнов. Вдвоем они вышли в зал и разошлись в разные стороны: Смирнов — искать Мусалима, командир — успокаивать старшую.
Мусалим на всякий случай отирался у выхода: не очень–то доверял он штатской охране из аэродромной администрации.
— Расспрашивал его, Мусалим? — спросил Смирнов, подходя.
— Порасспрашивал, товарищ начальник. Все то же самое говорит.
— Покажи мне его. Я в свое время забыл его разглядеть. Да не пальцем тыкай, глазами покажи! — Смирнов криком пресек попытку Мусалима указать на шофера широким жестом. Мусалим сверлящим взглядом уставился на давным–давно не работающий газетный киоск. Там, полуприсев на прилавок, находился незаметный гражданин. Смирнов спросил: — Ты его давно знаешь?
— Первый раз сегодня увидел.
— Какой он национальности, по–твоему?
— Не знаю, — подумав, в растерянности признался Мусалим. — Не очень узбек, но и не русский.
— Задачка на потом, — решил Смирнов. — Пойдем посмотрим место, где «газон» его стоял.
Преследуемые бдительным оком стража из штатских, они вышли на волю.
Стоянка — неровная полоса щербатого асфальта — была неподалеку. На ней по порядку стояли два «Жигуленка», неновый «Москвич», старая «Волга», газик–вездеход и два грузовика.
— Вот здесь, за грузовиками, он стоял. Последним, — указал место Мусалим.
— Так, — Смирнов прикидывал возможности место расположения газика. — Из здания за грузовиками его видно не было. И выезд мог остаться незамеченным. Весьма интересно. Что ж, пойдем обратно в дом, Мусалим. Занятие себе искать.
У входа вершилось экстраординарное: лощеный дипломат, отчаянно отпихивая стража, рвался на волю. Увидев проходящего Смирнова, дипломат вскричал радостно:
— Я к вам, я к вам, товарищ! А меня не пускают!
— Пропустите его, — приказал Смирнов. — Что у вас?
— По–моему, это весьма важно, — прорвавшийся сквозь заслон дипломат взял Смирнова под руку и, косясь на Мусалима, стал отходить в сторону. — В волнении, охватившем меня при нашем разговоре, я совершенно упустил из виду одно, как я понимаю теперь, очень существенное обстоятельство…
— Вы сразу о деле, — попросил Смирнов.
— Так вот, — ничуть не обиделся дипломат. — Когда я последним выходил из самолета, то заметил у трапа одного пассажира, которого и позвал с собой. Он отказался и остался у самолета. Один, совершенно один.
— Кто этот пассажир?
— Вы должны его помнить: в первом ряду сидел. Рослый такой, мощный. И с того момента я его больше не видел.
— Как и я, — признался Смирнов.
18
Начальник занимал свое законное место. Командир маялся, прогуливаясь по кабинету. Смирнов, войдя, недолго полюбовался на них и сказал:
— Необходимо срочно связаться со всевозможным начальством — московским, республиканским, районным. Пусть объявят чрезвычайный розыск автомобиля ГАЗ под номером 19 – 34 и гражданина в нем. Приметы: рост — 186 – 190, атлетического телосложения. Одет в серое двубортное пальто. Брюки и башмаки черные. Действуйте.
— А ты? — в растерянности спросил командир.
— Мне бы умыться. А то весь как в дерьме. Где у вас служебный сортир?
— Направо по коридору и в дверь с надписью «Посторонним вход воспрещен», — дал ориентиры начальник. — Если можно, повторите номер машины.
– 19 – 34, — повторил Смирнов и вышел.
Он аккуратно повесил пиджак на крючок, распустил галстук, снял рубашку. Казенным мылом вымыл руки, лицо и шею. Руки вытер казенным же полотенцем, а лицо и шею подолом рубашки. С отвращением посмотрел на себя в зеркало. На него глядело лицо в морщинах с отвисшими подглазниками. Лицо старика.
Стыд–то какой! Молодым козлом, как равноправный, прыгал с рокерами, водку с виски мешая, жрал, как будто в расцвете сил, дамочек глазами отмечал, вроде бы в будущем их трахать собирался. Все забыл, а надо помнить лишь одно — старик. Старик… Старик, я слышал много раз, что ты меня от смерти спас…
Никого он не спас. И не спасет уже.
Он смотрелся в зеркало, а неподалеку труп, задрав голову и замерев навечно, неживыми глазами глядел в никуда. Он, замшелый отставник, выстраивал хитроумные версии, чтобы обнаружить, обезвредить, поймать столь же хитроумного преступника. Старческие умозрительные игры для утверждения собственной значимости и неповторимости. А на самом деле пришел просто идиот и просто убил.