— Как дела, Галина Георгиевна? Успокоились? Или еще выпить надо?
— Здесь успокоишься, — заметила Галина Георгиевна. — А насчет выпить… Я пришла к выводу, что выпивать вообще не следует.
— Вы как Лигачев! — мрачно похвалил ее Смирнов и вышел на воздух.
Командира он нагнал уже у трапа.
— Обожди. — Достал пачку «Уинстона». — Здесь покурим.
— Кури, — согласился командир.
Смирнов прикурил, сделал первую затяжку и спросил между прочим:
— Ты вооружен, Сергеич?
— По инструкции вооружены все члены экипажа, кроме бортпроводниц.
— Будь добр, отдай мне твою машинку.
— Зачем тебе мой пистолет?
— Чтобы я не нервничал, Сергеич.
— Если ты такой нервный… — командир вытянул из–под мышки табельный ПМ, на секунду задержал в ладони и протянул Смирнову, — то держи.
Смирнов сунул пистолет в боковой карман, затянулся два раза поспешно, бросил окурок:
— Пошли в самолет.
25
Они поднялись по трапу и вошли в салон. Почувствовав себя дома, командир вольно плюхнулся в первое попавшееся кресло и безапелляционно пригласил:
— Садись. — Подождал, пока усядется Смирнов. — Что тебе здесь нужно?
— Мне необходимо обыскать личный багаж членов экипажа.
— И мой? — с угрозой спросил командир.
— И твой. С твоего и начнем. Чтобы приличнее выглядело.
— Твое право, — командир встал.
Жалко, конечно, парня. Летал со всеми, наверное, не первый год, одних любил, других терпел, но со всеми свыкся, к каждому привык — свои. А он, Смирнов, чужак. И сейчас чужак должен раз и навсегда прихлопнуть понимание с полуслова, привычные милые шутки, Общие посиделки в аэропортовских гостиницах, удобство общей притертости и покой совместного бытия. Сейчас Смирнов одним словом обязан все перевернуть и сделать так, что все эти люди уже никогда не смогут быть вместе.
Они миновали туристский класс, вошли в первый. Командир шел, как истукан, глядя перед собой. Не желал видеть покойника. А Смирнов посмотрел и понял:
— Скоро пованивать начнет.
Командир резко развернулся, ощерился и, в ярости не зная, что сказать, заспотыкался:
— Ты… Ты… Ты…
— А что — я? Я обо всех нас беспокоюсь. Нам в этом самолете лететь.
В служебном помещении командир отдернул занавеску, за которой были заполненные разнообразными сумками и чемоданами полки. Разрешил:
— Шуруй. Мои вон те три пластиковых пакета. Я в них все из сумки переложил.
Три этих пакета Смирнов не стал трогать. Вздохнув, он снял с верхней полки первую слева сумку. Любил систему, действовал по ней. То, чем он занимался, нельзя было считать обыском. Скорее — осмотром. Раскрывал, заглядывал внутрь, чуть прижимал содержимое ладонью и, скоренько закрыв, брался за следующее вместилище походного летчицкого добра.
— Что ищешь? — не выдержал командир.
— То, чего здесь наверняка нет, — непонятно ответил Смирнов и затянул последнюю молнию–застежку. На весь шмон пять минут, не более. Задвинув сумку на нижнюю полку и сказал: — Поговорить с тобой хочу.
Они вновь пристроились на тех местах, где сидели пять минут назад. Командир глянул в иллюминатор, за которым начинались незаметные сумерки, констатировал без эмоций:
— Вот и день пвошел.
— Вот и день прошел.
— Почему мы здесь сели, Сергеич?
— Потому что забарахлил двигатель.
— А если я скажу, что наш самолет здесь кое–кто ждал, ты очень удивишься?
— Очень.
— Теперь чисто технический момент. Можно сделать так, чтобы двигатель забарахлил в определенное время и там, откуда осуществить вынужденную посадку можно только на этом аэродроме?
— Я не технарь. Но, наверное, можно. Сделать или сымитировать.
— Ты когда–нибудь садился здесь?
— Нет. Но о здешней полосе наслышан.
— От кого?
— Да уж и не помню, Многие летчики ее знают.
— Не изображай из себя целку, Сергеич. Кто из твоего экипажа служил здесь на местных линиях?
— Второй пилот.
— Это его большой полупустой чемодан? Серенький такой, заграничный?
— Его.
— В нем очень удобно помещался кейс–кукла, — решился наконец напрямую сказать Смирнов и, вытащив из кармана пистолет, протянул командиру: — Возьми, может, пригодится.
— Такие пироги, — подвел итог командир и засунул пистолет в подмышечную кобуру. — А ты не мог ошибиться?
— В карман положи или за ремень заткни, — посоветовал Смирнов. На глупый вопрос не ответил. Да изнал: командир задел его для порядка. И только. — Пойдем, Сергеич.