Под музыку вплыла в комнату Алуся. Переодетая в нечто многообещающе легкое, она прослушала музыку самую малость и пригласила:
— Пойдемте, Виктор. Все готово.
На кухонном столе расставлены чашки, тарелки, легкая закусь, на уже выключенной плите — варварски заваренный в кастрюле кофе, а на тумбе отдельно — уже наполненные рюмки, чем–то желтым, коньяком, наверное. Не садясь, Алуся одну рюмку протянула Виктору, а другую взяла сама.
— За знакомство, Виктор?
— Я за рулем… — вяло отбрехнулся было Кузьминский.
— Мне ведь тоже нельзя. Но чисто символически. На брудершафт…
Трахать ее или не трахать? — вот вопрос. Трахнешь — может закрыться насчет Курдюмова, расспрашивать последнему любовнику о предпоследнем ситуация, что ни говорите. Не трахать — неправильно поймут, обидится, вообще не станет говорить. Но гамлетовский этот вопрос решился сам собой. Алуся напомнила требовательно:
— Ну?
Скрестили руки, выпили и по–детски потянули друг к другу губки. Формальный поцелуй, плавно перешел в неформальный. В забытьи Алуся безвольно откинула правую руку и поставила рюмку на стол. Тоже самое проделал Виктор, переложив за ее спиной рюмку из правой руки в левую. Как бы в тумане, вроде не понимая, что творят, они, не отрываясь друг от друга, стали незаметно перемещаться в комнату, куда их темпераментно звала Дайана Росс.
Кофий пить не стали. Отложили на потом.
10
— Иваныч, ты — ясновидящий?! — орал Кузьминский, ввалившись в спиридоновскую квартиру. Даже Варвары не боялся, потому что забыл про нее. — Как ты допер, что через Горского на курдюмовских девочек выйти можно?
— Опыт, Витюша, опыт, — Смирнов обнял Кузьминского за плечи и повел в кабинет (Алик следовал за ними), на ходу рассказывая байку:
— Помню я, лет тридцать тому назад назначили нашего общего знакомого Александра Спиридонова агитатором–пропагандистом в женский танцевальный ансамбль "Березовая роща". Так тогда наиболее проницательные и дальновидные друзья его настойчиво требовали, чтобы он показал топор. А у Горского — студия. Следовательно не роща, не лес, а подлесок. Как раз по Курдюмовскому профилю.
В кабинете их ждал недовольный жизнью Казарян.
— Одного тебя ждем, ведь договорились ровно в шесть, — укорил он Кузьминского.
— Я Алусю на спектакль отвез и прямо сюда, — невинно объяснил свое опоздание Виктор.
— Какую еще Алусю? — продолжал задавать вопросы Казарян.
— Алусю из записной книжки Курдюмова, — невинно пояснил Кузьминский.
— С успехом тебя, наш юный друг, — поздравил Смирнов, усаживаясь на диван.
— С успехом ли? — усомнился Алик, проходя за стол.
— Рассказывай, — распорядился Казарян.
— А что рассказывать–то? — баловался Кузьминский.
— Выход какой–нибудь на него наметился?
— Вход бесплатный, выход — платный, — ни к месту вспомнил Виктор дурацкое присловие и приступил к изложению: — Ну, конечно же, он и не любовник ее вовсе, он — хороший знакомый, поклонник ее таланта и женских статей, но без надежды — ибо не в ее вкусе. А так как отказано, его желание близости с ней не только не затухает, но и растет с каждым днем…
— Ты ее трахнул? — огорченно перебил многоопытный Казарян.
— Трахнул.
— Это хуже, — констатировал Казарян.
— А что мне было делать? — злобно кинулся Кузьминский на Казаряна.
— Не трахать, — резонно заметил тот.
— Ромка, помолчи, — посоветовал Смирнов. — Пусть расскажет до конца, после чего мы все, посовещавшись, решим: правильно или не правильно действовал Кузьминский, спонтанно совокупившись с объектом наблюдения.
— Я серьезно, а тебе шуточки все, Санек. Продолжай, Виктор, разрешил Казарян.
— Курдюмов ей звонит регулярно, последний раз по междугороднему — два дня тому назад, то есть уже тогда, когда ушел под пол. В этот последний раз он намекал на возможность своего неожиданного появления на денек–другой, а так — он в длительной и сложной служебной командировке…
— Где? — быстро спросил нетерпеливый Алик.