Потом он еще раз осмотрел место, где лежал болтик, и заметил в траве несколько маленьких кусочков голубой краски. Он собрал их в пробирку, как драгоценность.
Вслед за этим он сделал гипсовый слепок со следа протектора на грунтовой бровке дороги.
В кустах участники осмотра нашли несколько мундштуков от папирос.
Какую роль будут играть все эти находки — еще было неизвестно, но кто знает, может быть именно они помогут в дальнейшем.
Карпусь позвонил в городскую автоинспекцию и попросил, чтобы его ставили в известность обо всех дорожных происшествиях и нарушениях правил безопасности, которые будут иметь место в последующие дни.
В тот же день ему сообщили, что накануне вечером около 22 часов возле поселка Н. задержали автомашину инженера Костырко. Он ехал с двумя женщинами. Инженер был навеселе и загнал свою «Волгу» в кювет.
— Какого цвета машина? — сразу поинтересовался следователь.
— Голубого.
Карпусь даже вскочил, узнав об этом.
— Поедали к нему домой и немедленно, — предложил он.
Через полчаса с участием понятых и работников автоинспекции был произведен осмотр автомашины Костырко. Болтик и кусочки голубой краски были от нее. Владельца голубой «Волги» задержали и доставили в прокуратуру.
Долго он не сознавался, но в конце концов рассказал следующее:
— Вечером, в первый день праздника, мы решили проехаться в машине. Я сел за руль, В машине нас было трое — я и две знакомые учительницы. Мы уже были немного навеселе. В местечке Д. я выпил еще грамм сто пятьдесят водки и пива. При возвращении меня осветил встречный автомобиль, и я вынужден был взять вправо. Тут я почувствовал удар и, проехав немного, остановился. Сзади лежал человек. Я взял его за плечи и перетянул через кювет в кусты. Моим спутницам я сказал, что все в порядке, и мы поехали дальше. А потом… заехал в кювет. Меня пригласили в милицию. Сделали внушение и отпустили. Вот и все, товарищ следователь. Я сказал правду…
Так меньше чем за сутки было раскрыто происшествие, случившееся на дороге в ноябрьскую ночь…
VI
Еще в ноябре 1950 года односельчане заметили отсутствие Ефросиньи Загоруйко — портнихи, которая, как говорила молва, носила с собой все свои деньги, не доверяя сберегательной кассе.
Разное говорили на селе. Одни — что она уехала к каким-то родственникам в другую область, чуть ли не на харьковщину, другие, — что она погибла в Быстрице, оступившись на крутом берегу, но были и такие, кто считал, что она стала жертвой преступления.
Так или иначе, но только пять лет спустя кто-то из односельчан сообщил в Киев о таинственном исчезновении Ефросиньи Загоруйко. Об этом стало известно прокурору республики, который поручил прокурору — криминалисту Борису Ивановичу Никоре выехать в Ивано-Франковскую область и начать следствие об исчезновении Ефросиньи Загоруйко.
Оно представлялось чрезвычайно сложным хотя бы уже потому, что со времени исчезновения Загоруйко прошло более пяти лет. Никто в селе не знал, при каких обстоятельствах это случилось, а те, кто мог быть заподозрен в убийстве, давно выехали из села, и где они жили теперь, — неизвестно.
Орешек был твердый, но все мы верили, что Борис Иванович с поручением справится. Необычайно энергичный и инициативный, он любил свою трудную профессию, постоянно совершенствовался в ней и дорожил ею.
…Чалого, Костюка, Коваленко и Петренко в селе знали как закадычных друзей и собутыльников. Чалый плохо жил со своей женой, был знаком со многими женщинами, в том числе и с некой Котило. Как-то однажды, после очередной пьянки, спустя четыре года после исчезновения Загоруйко, Чалый, Костюк и Коваленко стали избивать Петренко. Защищаясь, он крикнул: «Вы убили Фросю и меня хотите убить…».
Видя, что прислушиваются люди, собутыльники взяли Петренко под руки и увели.
Но слова его запомнили…
После случившегося Петренко через некоторое время уехал из села.
Борис Иванович, узнав об этом случае, разыскал свидетелей и допросил их. Он приступил к тщательной проверке слуха об убийстве Загоруйко. Ясно было, что надо во что бы то ни стало разыскать Петренко, а пока осуществлялась эта операция, Борис Иванович находил и допрашивал людей, которые что-либо слышали об исчезновении Загоруйко.
Один из них, по фамилии тоже Костюк, рассказал, что примерно лет шесть назад, проходя ночью возле дома Котило (там тогда жила Загоруйко), он услышал крик, доносившийся из дома. Заинтересовавшись, он перелез через забор, подошел поближе и увидел через окно, что в доме находятся Котило, Чалый и Коваленко. Потом он увидел, как они стали выводить из дома Ефросинью Загоруйко. На улице к ним подошли еще двое — их Костюк не распознал. Куда они пошли — он не знает. Вскоре после этого по селу прошел слух, что Чалый и его друзья ночью возле реки Быстрица убили Загоруйко. Об этом говорят и сейчас.
Необходимо было проверить, насколько правдоподобны показания свидетеля.
Борис Иванович сделал это с помощью следственного эксперимента. Он убедился в том, что свидетель мог видеть и слышать, что делалось в доме Котило, с того места, где он находился.
Борис Иванович установил, что между Чалым и Костюком, Коваленко и Петренко, с одной стороны, и свидетелем Костюком — с другой, ни ссор, ни недоразумений не было, так что оснований для оговора со стороны Костюка не должно было быть.
Котило на допросе категорически отрицала то, о чем рассказал Костюк, и заявила, что о Загоруйко ей ничего не известно.
Следователь прекрасно понимал, что от Котило ничего другого и нельзя ожидать, поскольку она находилась в близких отношениях с Чалым. Однако для дела имело существенное значение изобличить Котило во лжи. С этой целью Никора разыскал ее односельчан, которым она в разное время доверительно рассказывала об обстоятельствах исчезновения Загоруйко.
Один из таких свидетелей подтвердил, что ему Котило действительно говорила, как однажды ночью к ней зашли Чалый, Костюк, Коваленко и Петренко и, заставив Загоруйко слезть с печи, увели ее. При этом когда Загоруйко попросила дать ей возможность одеться, Чалый якобы сказал, что ей верхняя одежда уже не понадобится…
Еще ряд односельчан подтвердили на допросе, что и им Котило рассказывала примерно то же.
Узнав об этих показаниях, Котило стала «кое-что» вспоминать и подтвердила показания Костюка, хотя и с многими оговорками.
Из допроса свидетелей следователь установил, что Загоруйко незадолго до исчезновения продала корову и деньги хранила дома.
Теперь предстояло самое трудное — допрос предполагаемых преступников. Лучше всего было первым допросить Петренко, но он еще не был разыскан. Разыскивали его весьма активно, но Петренко как в воду канул. Между тем Чалый, Костюк и Коваленко не сидели сложа руки. Им было хорошо известно, кого вызывают на допросы, некоторые из свидетелей были их родственниками или хорошими знакомыми, и, используя их, Чалый, Костюк и Коваленко старались направить следствие по ложному следу. На тех, кого вызывал следователь, они пытались оказать давление: либо запугивали их, либо обещали отблагодарить за дачу выгодных им показаний.
Трудное это было следствие. Требовалось большое напряжение нервов. Приходилось производить очные ставки иногда лишь для того, чтобы восстановить детали давних событий, уточнить отдельные слова, сказанные несколько лет тому назад.
На одной из таких очных ставок выяснилось, что односельчанин Петр Федюк видел, когда Чалый, Костюк, Коваленко и Петренко вели Загоруйко.
Кто-то вспомнил, как однажды в сельмаге родственник Коваленко, обидевшись на него, сгоряча сказал, что он не будет больше молчать об убийстве Загоруйко. Но потом, спохватившись, умолк…
Многочисленные допросы позволили восстановить трагические события той ночи, когда исчезла Загоруйко. Увенчались успехом и поиски очевидцев расправы с ней. В том же селе проживала некая Анна Дудкало, которая, по имевшимся сведениям, должна была знать об этом случае более подробно, чем другие свидетели.
Так оно и оказалось. Она рассказала, что как-то осенней ночью, примерно лет шесть тому назад, к ней в дом зашли Чалый, Костюк, Коваленко и Петренко. Они привели Загоруйко. Дудкало оделась и вместе с ними пошла к Быстрице. На берегу реки Чалый застрелил Загоруйко и сбросил труп в реку.