— Повидать надо. По делу.
— Знаю я ваши дела. Такие-то вот ей голову и дурят. Мать, бедная, не наплачется. Одна небось девку на ноги ставит.
— Я, бабушка, ей голову дурить не собираюсь.
Видно, что-то было во внешности Игоря и в его тоне отличное от обычных Людиных знакомых, потому что старушка вдруг перестала ворчать и деловито сообщила:
— На работе она. До пяти.
— А где она работает?
— Нешто не знаешь? Продавщицей в «Детском мире», — и, усмехнувшись, добавила: — Плохой ты, видать, знакомый.
И снова машина понеслась в рычащем и пестром море других машин по залитым ярким весенним солнцем улицам Москвы, торопливо пересекла Садовое кольцо, промчалась мимо нового, сверкающего стеклом здания Центрального рынка, мимо громадных афиш на стенах цирка. Сдержанно сигналя, машина проскочила на желтый свет Трубную площадь — ей можно: уголовный розыск! — и, замедлив ход, попетляла по узким улицам центра, пока не выбралась к светлому, величественному зданию с гигантскими витринами.
Игорь поднялся по узеньким эскалаторам в жаркой толпе возбужденных детишек и их нервничающих мам и быстро пошел мимо бесконечных прилавков, за которыми суетились девушки в голубых халатиках. У одной из них он спросил:
— Люда Данилова где тут?
— В следующей секции, на ботиночках.
— Это не обувь для детей, это какие-то колоды.
— Очень хорошая обувь, — возразила маленькая женщина из очереди.
— А вы не лезьте! Не вам говорят!
— Гражданочка, ведь вас сын слушает. Стыдно.
— И пусть слушает!
— Это вы меня спрашиваете?
— Я. Заходите.
— А в чем дело? — она критически и настороженно оглядела Игоря: знакомые и те, кто хотел познакомиться, не вызывали ее через заведующего секцией.
— По долгу службы хочу задать вам несколько вопросов, — ответил Игорь.
— Вот как? Интересно даже.
Люда кокетливо улыбнулась и двумя руками поправила высокую, волосок к волоску, прическу. Голубой халатик старательно облегал грудь, изящными, тщательно расправленными складочками сбегался к пояску на тонкой талии и кончался чуть выше колен, давая возможность любоваться стройными ножками. В густо подведенных больших глазах девушки с жирными черточками туши в сторону висков — видимо, чтобы глаза казались еще больше, — Игорь прочел только игривое любопытство. Но в уголках ярко накрашенных губ легли маленькие, неприятные складочки, придававшие лицу девушки что-то слишком взрослое и скрытное.
— Интересно даже, — насмешливо повторила Люда.
Она уселась против Игоря, свободно перекинув ногу на ногу и не одернув халатик, приоткрывший полные колени, обтянутые чулками.
«Дорогие она носит чулки и туфли на работу», — отметил про себя Игорь, вспомнив, как бережет такие же туфли и чулки его Алла.
— Несколько дней назад вы были в музее Достоевского, так ведь? — спросил он.
— А я там часто бываю. Там мама работает.
— Ну, вот тогда, когда вы подъехали на «Москвиче».
— У многих моих знакомых машины. Вы кого имеете в виду?
— Владислава.
— Ах, его… Он меня часто катает.
— Но не часто вам под колеса чуть не попадают девочки с мячом. Вспоминаете?
Какая-то искра тревоги мелькнула в глазах девушки, а может быть, это только показалось Игорю.
— Кажется, вспоминаю. Ну и что?
— Вы вышли из машины и пошли в музей, так?
— Да, и пошла в музей, — насмешливо повторила Люда. — И что дальше?
— Вы одна туда пошли?
— Конечно. Владик спешил на репетицию.
— Но в музее с вами был, кажется, Вася Кротов?
— Он за мной как тень ходит. Отвязаться не могу. Отелло какой-то. Подстерег в музее.
— Зачем?
— Вы его спросите — зачем. С объяснениями лез.
— Понятно. Теперь вот что, — Игорь сделал паузу, чтобы справиться с охватившим его раздражением. — Около музея вы встретили одну свою знакомую.
— Я? Какую знакомую?
— Это я вас хотел спросить — какую.
— Никакой знакомой я не встречала, — Люда упрямо посмотрела ему в глаза, складочки в уголках рта стали еще заметнее.
— Вспомните получше. Это ее девочка играла в мяч.
Игорь старался говорить спокойно, хотя сидящая перед ним девушка вызывала все большую неприязнь. Он теперь был почти убежден, что она лжет, хотя и не мог понять зачем. В конце концов что такого, если она встретила знакомую? Неужели Цветков прав, и та женщина… Но при чем здесь Люда?
— Вспоминаете? — спросил он.
— Нет! И вообще… — губы ее задрожали, на глаза начали наворачиваться слезы. Люда вынула из кармашка платочек и осторожно промокнула глаза. — Чего вы ко мне пристаете с дурацкими вопросами? С кем была да кого видела! Не помню я! Вот и все!
— Значит, не сговоримся? Очень жаль. Только вспомнить вам придется, — холодно сказал Игорь.
— А я не помню! Не помню!.. — резким голосом воскликнула Люда и вдруг громко разрыдалась, уронив голову на стол.
— Вы чего делаете?!. — сквозь слезы кричала она. — Чего вы ко мне пристаете?!. Я… Я ничего не знаю!..
— Выпейте и успокойтесь.
Он протянул ей стакан, но Люда с силой оттолкнула его руку, и вода выплеснулась ей на халат, на стол, на пол.
— Распсиховалась, ненормальная. Это она умеет.
Он молча ждал, потом закурил. Руки его чуть заметно дрожали: он не выносил таких сцен и никогда к ним не мог привыкнуть.
Внезапно Люда вскочила со стула и, промко всхлипывая, устремилась к двери.
— Нет, — сказал он. — Сначала успокойтесь.
— Как вы к людям выйдете такая? Стыдно! — сказал он и насмешливо добавил: — И краска вся сойдет.
— Да-а… А вы перестанете приставать?
— И не думаю приставать. Вы вспомнили?
— Вспомнила.
— Ну, кто это такая?
— Белла.
— Какая Белла?
— Белла Славина. Ее все знают. Сестра Владика.
— Она замужем? Почему другая фамилия?
— Развелась недавно.
— А девочка ее?
— Нет, соседкина.
— Зачем же она ее взяла?
— Я почем знаю!
Чем дальше шел этот стиранный разговор, тем все подозрительнее казалась Игорю возникающая ситуация, хотя к исчезновению портсигара она, видимо, отношения не имела.
— Где эта Белла живет? Где работает?
— На Кропоткинской живет. Серый угловой дом. Не помню номер.
Люда уже окончательно успокоилась и теперь внимательно разглядывала себя в маленькое зеркальце, которое вытащила из кармашка халатика.
— А работает где?
— Нигде. Устраивается.
— Как же она живет?
— Муж платит. Бывший.
— Так ведь детей же нет!
— Ну и что? Он ей платит. А то бы она развода не дала. У него денег завались.