— Я пришел, Николай Павлович, посоветоваться вот о чем: хочу съездить на завод, приглядеться к Алексею Старинову. Я вчера вам об этой семье докладывал, — сказал Вязов уже серьезно.
Николай Павлович чуть приподнял брови и опять опустил их. Он взял пешку, подержал ее на весу, обдумывая ход, потом поставил на доску, словно ввинчивая, и заговорил:
Когда мы бросаем тень на честную советскую семью мы делаем преступление. Я не хочу сказать, Михаил Анисимович, что вы неосторожны, но причины у вас довольно легковесны, согласитесь со мной.
— Алексей был в заключении, и я обязан интересоваться им хотя бы для того, чтобы предостеречь его, — возразил Вязов.
— А разговор с Костей?..
— Вы предъявляете мне такие требования, Николай Павлович, которые я не в силах удовлетворить. Правда, лес мы сейчас рубим так, что щепки не летят, но опилки все-таки сыпятся.
— Я, наверное, знаю, кому какие требования предъявлять, — с заметным недовольством сказал Стоичев и вынул из кармана пачку папирос. — Плохая черта — красоваться перед начальством и ждать непрерывных похвал. Из таких людей получаются подхалимы.
— Николай Павлович… — Вязов поднялся, но тотчас спохватился и снова сел.
— Задело? — Николай Павлович мельком взглянул на Вязова, незаметно усмехнулся и подумал: «Определенно ведь решил поехать на завод, и мои советы тебе не нужны. Знаю, зачем ты пришел, знаю… Эх молодость!..» И как можно серьезнее сказал:-На завод вы поехать должны, не возражаю.
В комнату вошла Надя — тоненькая, высокая, в отца, девушка, две толстые темные косы лежали на ее груди; взгляд у Нади был строгий, как у учительницы-она готовилась стать педагогом. Училась Надя на третьем курсе педагогического института, учеба ей давалась легко, и у девушки оставалось много свободного времени. Она любила читать книги, забравшись с ногами на диван, — ей казалось, что за столом романы можно читать только как учебники.
— Здравствуйте! — поздоровалась девушка, щурясь от синего табачного дыма.
Вязов живо встал.
— Здравствуйте, Надежда Николаевна, — сказал он так ласково, что по одному голосу можно было догадаться о его чувствах к девушке. Николай Павлович отвернулся к окну, недоумевая: почему дочь так строго смотрит на молодого человека?
— Продолжаете величать? — видимо напоминая какой-то давнишний разговор, спросила Надя. — Вы меня обижаете, Миша!
— Извините… Надя. — Михаил смущенно опустил голову. — Никак не привыкну. Я перед вами чувствую себя как… мальчишка перед учительницей.
— Если бы я знала, что у меня будут все такие ученики, как вы, я бы перешла в другой институт, переменила профессию, — улыбнулась Надя и прошла в другую комнату.
Николай Павлович, взглянув на смущенного и молчаливого гостя, подавил довольную улыбку и, вопреки правилам игры, сразу через три клетки передвинул пешку.
— Объявляю вам шах, Михаил Анисимович, — предупредил он.
Но Вязов уже взял себя в руки, сел опять на стул, поставил фигурку на место и засмеялся:
— Рановато, Николай Павлович. Игра в шахматы и любовь не терпят обмана.
— А я уж думал, лейтенант Вязов растерялся перед девушкой, и хотел этим необычным случаем воспользоваться, — шутливо оправдывался Николай Павлович, думая о том, что у Михаила с дочерью что-то не ладится.
Переодеваясь, Надя тоже думала о Вязове. При встрече с ним она испытывала противоречивое чувство: с ним всегда интересно разговаривать, он много видел, много знает, остроумен; но он удивительно легко догадывается о ее мыслях и чувствах. Наде было это неприятно, и она боялась его. А там, где вмешивается страх, не бывает любви. И Надя избегала встреч с Михаилом. Только дома она держалась несколько смелее, может быть, помогали родные стены.
Последняя встреча их была несколько дней назад. Они шли из кинотеатра возбужденные и веселые. Вечер был тихий и теплый; пахло взбухшей корой, мокрым снегом, на полуосвещенных улицах гуляла молодежь; небо покрылось лохматыми тучами, воздух посвежел, — того и гляди по асфальту заскачет крупным босоногий дождик. Михаил взял Надю под руку и сказал:
— Я заметил, вы влюбились в артиста Иванова, который играет жениха.
— Ничего особенного в нем нет, — возразила Надя.
Михаил с улыбкой взглянул на нее и опять шутливо сказал:
— Вы не замечаете у меня огромного желания пробежать галопом вприпрыжку через улицу и таким же манером вернуться обратно?
— И не вздумайте! — испуганно предупредила Надя и немного отстранилась. — Над вами будут смеяться.
— А вы на самом деле обо мне так думаете — мол, он на все способен, — проговорил Михаил уже серьезно и обиженно замолчал.