Выбрать главу

— Да, отец, мама снова родила двойню.

У меня даже не было сил спросить — девочки у меня родились или мальчики. Сил хватило только на то, чтобы сосчитать детей: значит так, отец восьмерых детей. Потом я и сам не помню, как забрался в постель и, разбитый и усталый донельзя, уснул.

Вот что произошло со мной в то лето.

Почему-то в последнее время я иногда хочу пойти и украдкой выкопать тот гроб и хоть раз взглянуть на того мужчину. Но не решаюсь. Боюсь, что гроб окажется пустым.

Этимад Башкечид (род.1966)

ВЕЛОСИПЕД

© Перевод П. Ахундова

… Как гласит пословица, мало ребенка родить, надо его еще и воспитать. Мы, азербайджанцы, говорим об обучении и воспитании, возможно, даже больше всех народов мира, вместе взятых. Но, честно говоря, у нас немало людей, которые не ограничиваются разговорами и все свободное время посвящают воспитанию детей. Мой отец, долгие годы проработавший директором школы в Башкечиде, был именно таким человеком. На самом деле у отца было не так уж много свободного времени, он даже в выходные был занят работой. И потому он мог не знать всего, что мы вытворяли в течение дня. Если бы не мой младший брат Мехди — так бы оно и было! Отец назвал Мехди в честь своего отца, но он больше был похож на бабушку — держать не умел язык за зубами. Как только отец переступал порог дома, начиналось. Он выкладывал отцу все, что происходило за день, добавляя к этому свои пять копеек. Сколько раз я бил этого мелкого болтуна за ябедничество, сколько разговаривал с ним по-хорошему — все без толку. Не знаю, от того ли, что он учился в русской школе, или от чего еще, Мехди был очень бойким на язык. В то время он ходил во второй класс, а я был старше него всего на три года. Отец всегда очень терпеливо выслушивал его. Его речь, состоящая из смеси русских и турецких слов, вывела бы из себя кого угодно, только отец, вместо того чтобы разозлиться, обычно гладил его по голове или же ласково трепал по волосам. Но если отец был не в духе, то пиши пропало. Тогда от того, что он узнавал из монолога Мехди, отец хмурился еще больше и, приводя в пример некоторых примерных соседских детей, начинал долго и нудно читать нам нравоучения. После этого, как правило, он обещал, что отныне вплотную займется нашим воспитанием. Потому что, видимо, наша мать нас вконец распустила, и если так оно пойдет и дальше, то людьми мы никогда не станем.

* * *

В действительности, говоря «распустила вас», отец каждый раз окольным путем критиковал маму. Но в этом случае он был не так уж и неправ. Когда папа последний раз учил нас уму-разуму (это было чуть раньше истории, которую я поведаю вам ниже), мать была уже беременна третьим ребенком и была занята собой. А в последние дни она и вовсе не могла найти себе места. Она то ложилась на кровать и, толком не отдохнув, кряхтя вставала, то выходила во двор и заходила обратно, и весь день вот так маялась. Иногда они тихонько переговаривались. Я уже перешел в пятый класс и имел представление о некоторых вещах. Я знал, что не позже, чем через неделю или дней десять, в доме появится еще один человек. В тот вечер настроение отца, а точнее его отсутствие, передалось всем нам, и больше всех хмурился Мехди. Хоть он и был ребенком, он знал, что после этого порицания он какое-то время не сможет ничего попросить у отца. В частности, его мечта о велосипеде еще долго так и останется мечтой. Он, молча взяв свои книги и тетради, сел около печи и начал читать про себя, шевеля губами.

— Я тебе разве не говорил, что не надо, когда читаешь, шевелить губами? — отец в этот момент всем был недоволен и раздражен. — Что это у тебя за привычка?

* * *

Прежде чем продолжить наш рассказ, поговорим еще немного об интересе Мехди к велосипеду. Сказать, что он и во сне видел этот велосипед, все равно что не сказать ничего.

Мехди к месту и не к месту, как только находил мало-мальски подходящий момент, заводил разговор о велосипеде. Он собрал большую коллекцию, состоящую из газетных и журнальных вырезок, на которых были изображены только велосипеды, и хранил это богатство в кармане школьного портфеля.

Скажу также, что Мехди не был из тех детей, которые, немного поговорив, замолкали. Он, как наша бабушка, упрямо твердил свое. Несмотря на то что прекрасно знал — если отец сам не захочет, то уговорить его будет трудно. В конце концов и мать, которая не могла устоять перед бесконечными требованиями Мехди, подобными штурму, перешла на его сторону:

— Ради бога, купи ты ему этот велосипед, он нас уже измучил!

Но отец пока не собирался сдавать свои позиции. И произнес надменным тоном:

— Еще не время!

— Почему не время? Он взрослый мальчик, купи велосипед, пусть катается. Сколько можно!

То, что мать настаивала на этом деле, говорило о том, что соотношение сил менялось в сторону Мехди. Поэтому отец уже не мог отделаться фразой «еще не время». Он должен был наконец озвучить свой аргумент:

— Пойми, если потакать каждому его капризу, это плохо повлияет на воспитание ребенка. Купим, когда настанет время, пожар, что ли?

Да, если речь заходит о воспитании, то не стоит затягивать разговор с моим отцом. Он учитель и очень хорошо знает, что и как нужно делать в такой ситуации. И знает, возможно, лучше всех в Башкечиде. К тому же он не просто учитель, он директор. Разве человека, не разбирающегося в воспитании и обучении, назначили бы директором целой школы? Нет, конечно!

Из-за отказа отца, я, кажется, расстроился даже больше, чем Мехди. Признаю, хоть я и терпеть не мог Мехди, но тоже с нетерпением ждал дня, когда ему купят велосипед…

* * *

С момента этого разговора прошло около месяца, и за это время Мехди ни разу не заговорил о велосипеде. Но я очень хорошо его знал и был уверен, что он просто так не сдастся. К тому же я не упускал возможности его ужалить, поиздеваться над ним, а то вдруг его каприз пропадет, и он откажется от мечты о велосипеде. Каждое утро, проснувшись, чтобы отец не услышал, вороватым тоном я говорил Мехди:

— Мишель, можно взять твой велосипед? У меня очень срочное дело!

Мехди молчал. А я начинал его якобы поддерживать:

— Ничего, Мишель, подрастешь, заработаешь денег и купишь себе отличный велосипед. Правда, взрослому мужику неудобно на велосипеде ездить. Но что поделаешь, не будешь же ты на него любоваться?..

Он делал вид, что эта издевка никак его не задевает.

* * *

Однажды, сидя под деревом в нашем дворе, я ел грушу. Мехди, держа в руках кусок какой-то помятой бумажки, подошел ко мне. Протянув мне бумагу, сказал:

— На, прочти это.

Я прочел. Это было сложное предложение, написанное на русском языке.

— Что это?

— Можешь перевести? — он внимательно смотрел на меня. На его лице была едва уловимая ирония. Выражение его лица говорило «это тебе не по зубам, дружище».

Заупрямившись, я сказал:

— Да что тут переводить? За две минутки сделаю!

— Переведи. Если сможешь — молодец.

Две минуты продлились два часа. Я собрал все словари, какие были дома. Наконец, кое-как собрал предложение. Хотя на азербайджанском языке предложение получилось не менее сложное, чем на русском. Мехди старательно переписал азербайджанский вариант, положил бумажку в карман брюк и, встав из-за стола, произнес:

— Если мне купят велосипед, будешь кататься, сколько захочешь, даю тебе честное мужское слово!

Наверное, он сказал это в благодарность. Но как я ни пытался, на мои вопросы о том, какое отношение имеет перевод предложения к покупке велосипеда, Мехди ничего не ответил.

* * *

Вечерело. Сидя вокруг кухонного стола, мы пили чай. Тогда беременность моей мамы была не так заметна. Она болтала и шутила с нами. Отец, повернувшись к Мехди, сказал:

— Мехди, когда уроки закончатся, я куплю тебе велосипед. Обязательно куплю, договорились?

Мехди не ответил. Отец, как и все учителя, не любил, когда вопрос оставался без ответа.

— Я тебя спрашиваю, договорились?

— Нет! Я хочу сейчас.

Отец передразнил его:

— Я хочу сейчас. А кто будет за тебя уроки делать?

Мехди не лез за словом в карман:

— Ты же не купил мне велосипед, откуда тебе знать, что если он у меня будет, я буду плохо учиться?