БРЮС.Ну если вы не хотите мной руководить… Если вы передумали… только скажите.
РОБЕРТ.Вовсе нет. Я руководитель учебной практики, я здесь, чтобы учить.
БРЮС.Э… это из-за субботы? Я после регби что-то не так сказал?
РОБЕРТ.Послушай. Я не Страшный Серый Волк, а ты не Красная Шапочка. Я не отменяю твое решение и, разумеется, не хочу выписывать Кристофера, если он еще не готов. Мне не все равно.И тебе не все равно, я это знаю. Но иногда можно перестараться.Можно перебрать со всем этим сочувствием и состраданием. Ты пытаешься быть всем сразу. Врачом. Другом. Разумнымчеловеком. Мы все хотим быть разумнымилюдьми.
А? Брюс? Ну пожалуйста. Давай. Разве я тебе не друг?
Пауза.
Мы ведь друзья?
БРЮС
медленно кивает.
Утро вечера мудренее.
А я еще раз с ним побеседую. Утром мы снова соберемся и вместе решим. А? Обещаю без тебя ничего не предпринимать.
БРЮС.Да. Хорошо. Как скажете.
РОБЕРТ.Не расстраивайся ты так. Подожди, скоро сам станешь Консультантом. И подумай, как чердак перестроить.
БРЮС.РОБЕРТ…
РОБЕРТ.БРЮС… БРЮС… БРЮС…
У тебя вся жизнь впереди.
Правда.
Мы с тобой хотим одного. Честно.
Мы верим в одно и то же.
Я На Твоей Стороне.
Свет гаснет.
Тот же вечер.РОБЕРТ
иКРИСТОФЕР
сидят за столом друг напротив друга. Настольная лампа — единственное освещение.
РОБЕРТ
достает из пачки сигарету и закуривает.КРИСТОФЕР
достает сигарету из-за уха,РОБЕРТ
дает ему прикурить. Оба затягиваются.
РОБЕРТ.Слушай-слушай-слушай-слушай.
Пауза.
Слушай.
Пауза.
Такие мысли бывают у всех. Это нормально. Даже у меня. Да. У меня. Иногда приходишь с работы домой, с долгого ночного дежурства — обычного дежурства, ничего из ряда вон, ничего особенного, ну с коллегой поцапался из-за ерунды, приходишь домой, закрываешь за собой дверь и с ног валишься. Как будто вся жизнь из тебя вытекла. Думаешь… Зачем Это Мне? А? На что это мне сдалось? Столик в ресторане «Айви», если представлюсь профессором. Семинары в Норвегии. Прыщавые ординаторы водят на регби и в рот смотрят. Ну и что? Бывает, видишь профессора, он подъезжает к больнице на новеньком ягуаре, только что из «Ля Рошели» по пути в гольф-клуб, где членство — тысяча фунтов в год, потом выпить в Мейфэр-клаб, отобедать с директорами фармацевтических компаний, посвящения в рыцари, интервью на радио, нха-ха-ха…
И я думаю… Почему все так?
Что они, такие уж «эксперты»?
Яхочу быть профессором!
Чего мне не хватает?
А ответ-то какой?
Да плевать! Это их жизнь. И все равно я чувствую, что я какой-то ущербный, и жизнь моя — никчемная. А что, нельзя, что ли, им завидовать? Почему я не могу так думать? Это не жадность, не алчность. Это очень по-человечески. Я веду себя как человек. Это ко всем относится. Каждый вправе сделать шаг.
Но самоубийство?!
Кристофер!
Зачем?
Молчание.
Такое со всеми бывало. В определенные моменты. Жизни. Всем, бывает, кажется, что они… неудачники. Это нормальное человеческое состояние. Способность испытывать разочарование. Это и отличает нас от животных. Разочарование. М-м. Так и есть. Способность горевать по утраченным возможностям. По жизни, которую мы могли бы прожить. По тем, кем могли бы стать. Нас душат эти мысли.
Иногда мы говорим: Зачем Жить Дальше? И хотим поставить точку. Послать все к черту. Все равно жизнь — говно. Это тоже по-человечески. Собак не огорчает бренность бытия. Собаки не ноют: «О, если б этот плотный сгусток мяса растаял, сгинул, изошел росой!» Конечно нет. Почему? Они же собаки! Это была бы полная ерунда! Собаки совсем другие. Они умеют себе яйца лизать. Они гении простоты. Мха-ха-ха. Понимаешь? Развивай в себе Гения Простоты.
Пауза.
КРИСТОФЕР.Учиться Себе Яйца Лизать?
Значит, вы мне это советуете, доктор, да?
РОБЕРТ.Мха-ха-ха. Мха-ха-ха, ну… Вдруг поможет…
КРИСТОФЕР.Ты же врач, мать твою за ногу.
РОБЕРТ.Знаю, я пошутил, но ты, ты же понимаешь. Жизнь — это дар. Пища, запахи, деревья, небо, многообразие бытия… Это чудесный дар, и если ты сейчас почему-то этого не видишь, то я Исцелю Твои Глаза. Чтобы ты Прозрел. Обещаю, клянусь, я тебя вылечу. Сделай несколько глубоких вдохов. Успокойся. Подумай сам. Ну какой из тебя самоубийца? Выдумал тоже.
Молчание.
КРИСТОФЕР.Я не хочу домой.
Пауза.
Я передумал. Я остаюсь.
РОБЕРТ.КРИСТОФЕР…
КРИСТОФЕР.Я… Я… У меня нет дома. Я не… я не готов.
РОБЕРТ.Что за жизнь у тебя там, дома?
КРИСТОФЕР.Я уже рассказал про мусоров.
РОБЕРТ.Так. Хорошо. Кроме… «мусоров». Что у тебя за жизнь?
Пауза.
Крис?
Пауза.
КРИСТОФЕР.Все на меня пялятся. Как будто знают… знают обо мне.
Чего я и сам о себе не знаю.
РОБЕРТ.Что, например?
КРИСТОФЕР.Че?
РОБЕРТ.Что они такого могут знать, чего ты сам не знаешь?
КРИСТОФЕР.Не знаю. Они меня ненавидят. Думают, я плохой.
РОБЕРТ.Кто — они?
КРИСТОФЕР.Че?
РОБЕРТ.Кто они, эти люди, которые… думают, что ты плохой?
КРИСТОФЕР.Я слышу всякое. По ночам. За окном. Иногда слышу… голоса. Они говорят обо мне.
РОБЕРТ.О тебе?
КРИСТОФЕР.Смеются иногда.
РОБЕРТ.И ты не имеешь ни малейшего понятия, кто это.
КРИСТОФЕР.Да. Иногда я слышу машины. Они шумят. Как будто… гудят, странно так. И пищат. Странно пищат. Громко очень.
РОБЕРТ.Это мусорщики.
КРИСТОФЕР.По выходным?
РОБЕРТ.Тогда строители. Понял? У нас строительный бум. Проценты по кредитам низкие, люди вовсю покупают, продают, перестраивают — все хотят от жизни большего. Столько всего. Люди жадны до жизни.
КРИСТОФЕР.Только не в Уайт-Сити. Уайт-Ссити. От одного названия блевать тянет.
РОБЕРТ.У тебя же есть друзья. Соседи. Люди, которым не все равно.
КРИСТОФЕР.Нет у меня никаких друзей.
Я пытаюсь с кем-нибудь подружиться, но не получается. Пытаюсь поговорить — тоже не выходит. Иногда ляпнешь что-нибудь.