ВРАЧ. Но друзья ваши становятся любовниками вашими, и все начинается вновь — ревность и безрассудство.
ПАЛЕОГРАФ. Остается диалектика.
ВРАЧ. И хирургия.
НЕРЕБИС (Самодержцу).Насчет «она»… Хотите, чтобы я сказала, кто это?
САМОДЕРЖЕЦ. Если угодно, милый лягушонок.
НЕРЕБИС. Ну, это проще простого. Ведь она — это она. Императрица. Жена ваша.
ВРАЧ( глядя на запад).А закат-то ярко-красный.
САМОДЕРЖЕЦ (в раздражении хватает вазу и чуть не швыряет ее на пол).Ах, жена! Опять!.. Хоть бы день!.. Хоть бы один день, чтобы слух о ней ко мне не доходил! (Врачу.)Вот здесь у вас, наверное, какие-нибудь инструменты. Вы же врач, прооперируйте меня от собственной жены!
ВРАЧ. Ну, видите ли… Это довольно сложно…
НЕРЕБИС. Она принялась чернить все абсолютно белые волосья, и на голове, и всюду. Как обычно, каждая в городе занялась тем же. Филомене, своей старой горничной, она сказала, чтобы та мне сказала, чтобы я вам сказала. Она ждет вас.
САМОДЕРЖЕЦ. Она ждет меня! Ждать и не видеть приходящего — большая мука! Быть ожидаемым все время это архи, архиутомительно. Кем же она меня считает? Кто же я в итоге, дорогие сотоварищи, — козел? Или петух? Ты, дочь моя, вглядись в меня. Баран я? Или я петух? Или я бык?
Неребисмимикой изображает понимание.
Ну хорошо, я обязан императрице священным пурпуром и политическим могуществом, согласен я, согласен… Только почему бы ей не оставить меня с миром? Выше всякой меры вздуется моя признательность. (Неребис.)Зоя должна понять, и в этом ее долг, она должнапонять, что, превратив меня, своего секретаря, в цезаря самодержца первой из двух половин вселенной, она вознесла меня над смертными и соответственно над теми, кому скоро умирать.
ВРАЧ. Не думаете ли вы избавиться от жены?
ПАЛЕОГРАФ. Я мог бы написать заранее и прямо сейчас рассказ о сем печальном и трагическом событии. Но мне необходимы составляющие.
ВРАЧ. Яд?
ПАЛЕОГРАФ. Удушение.
САМОДЕРЖЕЦ. Уберите ваше стило, дорогой мой сотоварищ. У меня охоты убивать не более, чем заниматься любовью… Я в отчаянии, что за этими вот занавесями и стеной нарумяненный труп упорно жаждет меня поглотить… Глядите, как меня шатает. Зоя — помпа для Феопомпа. (Молодому человеку.)Подойди, мой мальчик, подойди, чтобы я мог в тебя вцепиться.
ВРАЧ. Нашей страстной государыне следовало бы царствовать в одном из этих варварских племен заката — Лотарингии, Турени, Аквитании…
ПАЛЕОГРАФ. Закат… Пора в постель. Логика безупречная.
ВРАЧ. У католиков только и есть для развлечения что закат.
ПАЛЕОГРАФ. Слово «католик» — греческое. Хулиганы с Запада у нас его украли.
ВРАЧ. Воры. Хулиганы. Приставалы.
НЕРЕБИС. Но сюда им не добраться.
САМОДЕРЖЕЦ. Скоро ты увидишь целые потоки и потопы их отрядов. Собирается крестовый поход. Наши адриатические фактории меня предупредили. Некоторые ненормальные уже отправились. (Солдату.)Сотоварищ капитан!
КАПИТАН. Да, сотоварищ самодержец!
САМОДЕРЖЕЦ. Как ваше имя?
КАПИТАН. Прометей!
САМОДЕРЖЕЦ. Нет-нет, не кличка. Имя, данное вам при крещении.
КАПИТАН. Марк Тит. Мой отец был возницей колесницы.
САМОДЕРЖЕЦ. Получилось удивительно удачно. Что вы чуете?
КАПИТАН. Что чую? Психологически? Или обонятельно?
САМОДЕРЖЕЦ. С помощью носа.
КАПИТАН. Регистрирую запах кожи.
ВРАЧ. И в самом деле воняет.
САМОДЕРЖЕЦ. Я знаю все. К последнему перед Константинополем этапу они приступают около трех часов утра.
ВРАЧ. Крик петуха у них как талисман.
САМОДЕРЖЕЦ. В них обитает жадная энергия. Они ускоряют шаг, чтобы прибыть сюда к окончанию дня. Если один из этих негодяев должен объявиться здесь, то он объявится прямо сейчас. Последний, кстати, когда был? По-моему, он был бенедиктинец.
ВРАЧ. Бенедиктинец датируется летом.
ПАЛЕОГРАФ. А уже после бенедиктинца появился этот маленький смрадный человечек… В кавалерийских сапогах под отшельническим платьем.
НЕРЕБИС. А знаете… В коридоре… Он вдруг взял и показал мне свой чудовищный пупок… Я вам раньше не рассказывала… У него глаза вылазили из щек. И что я делаю? Иду прямо на него… Кладу ему руку на его дурно пахнущее плечо и говорю: «Эй, друг! Пупок не мешает?..» Он аж подскочил на месте. Вот на столько…
САМОДЕРЖЕЦ. Петухи… Козлы…
Очень длинная суставчатая рука подносит близко к глазам
Капитаналист пергамента. Тот читает. Рука втягивается обратно.
КАПИТАН. Конь католический испрашивает чести быть принятым сотоварищем самодержцем.
САМОДЕРЖЕЦ. Конь? Вы хотите сказать — всадник?
КАПИТАН. В записке представляющего сказано о коне.
САМОДЕРЖЕЦ. Жизнь, стало быть, поворачивается другим боком на своем ложе. Черт возьми! Мы как язычники. (Капитану.)Задержите этого коня в передней. (Остальным.)Быстро… Официальные одежды… Нагрудную позолоту… И конические митры…
Все облачаются в негнущиеся византийские одежды с православными крестами.
(Неребис.)А ты прикрой-ка грудь.
НЕРЕБИС. Католические лошади не любят дыньки?
САМОДЕРЖЕЦ. Напротив. Они все время их хотят.
НЕРЕБИС. А если так, зачем их прятать?
САМОДЕРЖЕЦ. Не создавай проблем.
ВРАЧ. У них фобия на плоть.
ПАЛЕОГРАФ. Фобия безумная.
ВРАЧ. И, ни слова не говоря, они набрасываются.
ПАЛЕОГРАФ. Набрасываются на плоть как звери, чтобы укусить и заняться любовью.
НЕРЕБИС. У него есть намордник, я надеюсь.
САМОДЕРЖЕЦ (повисая на занавесях).Тяните все, друзья! Раз! Два! Раз! Два! (Набрасывает одну из занавесей на Классикоса.)Ты, золотинка, заворачиваешься. И засыпаешь. (Остальным.)Договоримся так. Он старшина детского хора, утомленный обращением с кадилом. (Набрасывает другую занавесь на Неребис.)Ты… На твоем теле ткань пускай струится строго. Подыши чистым воздухом. И помни — тебя ждет обитель.
НЕРЕБИС. Как — обитель? Никогда! Я слишком обожаю плавать, бегать, забавляться.
САМОДЕРЖЕЦ. Тебя ждет обитель. Ну, или как будто. Этот конь-католик будет орать похуже, чем осел, если унюхает наш скептицизм. Сейчас не время. Мы имеем дело с одержимыми. Вся западная конюшня на нас катится. Ведь Византия, к сожалению, простирается между с одного боку Туренью, Лотарингией, Аквитанией, а с другого — Гробом.
ВРАЧ. Пусть же боги, если существуют, защитят наши сокровища!
САМОДЕРЖЕЦ (Неребис).Глаза пониже.
НЕРЕБИС. Если я глаза пониже, то рискую рассмотреть, чего мне видеть не надо.
САМОДЕРЖЕЦ. Тогда повыше. Смотри на ангелов.