МУЖЧИНА. Я не нашел удовлетворительного ответа насчет этой истории со щами.
Я постучал, в конце концов я все-таки постучал.
По чему-то.
ЖЕНЩИНА. Войдите!
Она крикнула.
Мужчина смотрит на свой кулак, руку, словно только в этот момент удивившись тому положению, которое они занимают.
Мужчина встает, по-прежнему не спуская глаз со своей руки и кулака.
Пауза.
Женщина суетится. Снимает, потом снова надевает пальто. Вынимает платье, прикладывает к себе, отбрасывает и т. д. Мужчина опускает руку, словно сожалея о чем-то.
МУЖЧИНА. Она крикнула старушечьим голосом, что не готова. Шум женской суеты за дверью. По-французски. Потому что она наверняка ожидала его визита. Ей сказали. Ее предупредили.
Клеевая краска берлинской лазури на стенах в коридоре облупилась, и я подумал о стихотворении 81 «Я НЕ УВИЖУ ЗНАМЕНИТОЙ „ФЕДРЫ“ / В СТАРИННОМ МНОГОЯРУСНОМ ТЕАТРЕ…»
Что же я увижу за дверью, а точнее — кого?..
Темнота.
Женщина исчезла. Лампы в гримерной потушены.
Мужчина стоит в центре сцены спиной к зрителю. Весь свет направлен на него. Он беззаботно держит книгу за край обложки, так что книга свешивается вдоль его ноги.
МУЖЧИНА. Почему меня обманули. Меня не обманули. Возможно ли так долго прятаться за…
Прятаться за этой…
И белая проститутка станет красной. Все канет во чрево порядка, вагину. Укрепления союза.
Когда встало солнце, изнуряя розовым цветом пригороды, в поездах, идущих к великой поглотительнице, всегда оставались люди, верившие в революцию.
И вечером на пустой сцене старый и всегда все более и более пьяный сторож Антона Чехова читал Владимира Ильича Ленина.
Версия после чистки-исправления.
Книга падает. Он медленно поворачивается.
Вот.
Пауза.
Вынимаю сигарету. (Вынимает сигарету.)
Зажигаю. (Зажигает.)
Пауза.
И пока еще закуриваю.
Облако дыма.
Мужчина смотрит на произведенный им дым.
Неба нет.
Небесный свод в виде потолка, покрытого клеевой краской берлинской лазури. К тому же.
Осыпавшейся. К тому же.
Тяжесть фальшивой лазури, камня, бетона Восстановления: он, конечно, растрескался.
Из-за моей спины, из другой двери, из другого дома выходит мужчина — он вышел из другого дома и остановился при виде этого иностранца, от которого пахло американским табаком; но ненадолго, кто знает…
В узком коридоре затихает звук его шагов.
Цок-цок, цок-цок, ботинки, подбитые железом, цок-цок, чекист?
Женщина возвращается.
Она тоже в сером костюме; облезлый лисий воротник.
Проходит вдоль авансцены, ни разу еще не взглянув на Мужчину.
ЖЕНЩИНА. «А теперь я даже не смотрю на небо. Увижу облако, но кому теперь его показывать?» (Поворачивается к мужчине.)
Что ты делаешь, Ося?
Ося, ты слишком много куришь, ты слишком много пьешь.
Ося, подумай о сердце…
Пауза.
Что ты говоришь?..
Пауза.
…Что было бы истинным благословением умереть в своей постели от болезни сердца?..
Темнота.
Женщина сидит на полу авансцены, одной рукой опираясь на табурет, другой поддерживая подбородок; глаза закрыты. Посередине — книга. Светлое пятно.
Мужчина сидит за гримировочным столиком; он берет один за другим находящиеся на нем предметы, взвешивает в руке, обнюхивает. Не смотрит в зеркало. Никогда.
ЖЕНЩИНА. Что ты делаешь, Ося?
МУЖЧИНА. Не знаю.
Пауза.
Значит, я что-то делаю, раз вы меня спрашиваете; значит, я должен быть к этому причастен, раз вы называете меня Осей — уменьшительно-ласкательным от Осип, и может быть…